Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Поняла, что вычитка работы - как бег по граблям, если работаешь с одними и теми же авторами. Нет, это не плохо, уже не попадаешь в неловкие ситуации. Но мне покоя не дает регулярность повторяемых ошибок.

Ясно-понятно, что устранение этого дела можно и нужно автоматизировать.

Но как же лениво, кошмар-кошмар %) Над будет развить идейку. Только для этого нужны будут стат данные, а это еще дополнительная морока, которая нафиг не нужна... Эх, в общем.

А вообще походу Тор фэндом больше меня не радует. Я видела Того_Самого_Локи, все, можно валить. Грустно быть не привязанной к фэндому. В ориджиналы лезть не хочется, много чего лишнего расскажу, а пока не стоит. Должно вначале зажить, нельзя срывать корочку с только-только затянувшейся раны.

Над найти себе новый фэндом. Американская история ужасов как сериал почти впечатлила (Шахат прекрасна, Лана-банана, Кайл), а в остальном вообще никак. Такой сериалец 50 на 50. Местами адово круто, местами . Думала, по текстам там чего-нибудь интересное есть. Ага, щазз, держи карман шире. Йашки-йуняшки с 52(!) ошибками при бете на 1 страницу текста. Кто этих людей языку учит?

Как-то так

Татьяна: вы получили мое письмо?

Онегин: да, вы же сами принесли мне его и дали в руки.

Татьяна: я просто хочу быть уверенной.

Онегин: заткнитесь, я читаю письмо.

Татьяна: ну как?

Онегин: кто учил вас грамоте?

Татьяна: приходящий учитель.

Онегин: убейте его, как увидите. У вас 24 ошибки в первой строчке из 20 букв.

Татьяна: ой.

Онегин: это невозможно, но вы это сделали. (с) KOMEDIANTE

(у него еще есть охрененный пересказ Обломова, но он, как, собс-на, и этот, чрезмерно пестрит обсценной лексикой, печаль-беда.)

Думала, в 47 ронинах интересно. 1 работа адекватная, остальные... Ну нечего об остальных сказать. Думала, в Я, Франкенштейн чего-то найдется (фильм, откровенно говоря, та еще глупость, но образ, созданный Экхартом, таки интересен)... Думала Даже вон со скуки в Мерлин фэндом завернула (и добила наконец 5 сезон)... Как-то оно все... надоело, что ли?

Грусть-тоска. Ну хоть виддеры в Мерлин фэндоме круты. Прониклась странной симпатией к господину Мордреду (Заметила, что ребятули, поступки которых можно трактовать двояко, довольно сильно мне симпатичны. К чему бы это?) и актеру, его роль исполнившему. Скажем так, как здесь, в остальных работах Александр не сияет, но ничего такой. Вполне неплох, как по мне.

В общем, как-то так.

Нужно не думать о многом, только вот не удается ничем заполнить голову, чтобы не вспоминать. Что ли взяться за изучение нового языка?

@темы: дальше будет чтение библии нараспев, героин и игра на виолончели, когда зори выстраивали WTF на небе, любовь всей жизни моей, часть N, играя в автора

---

Хехе.

Хе.

Оригинальное начало поста, хотя вот смеяться почему-то вообще не хочется. Братец-братец не очень радует, жизнь не радует красками, а еще и здоровье шалить изволило. Вроде остального мало. Ну то такое. Не важно.

Вчера замуж вышла подруга. Вчера был день рождения моей маман. А еще вчера познакомилась с потрясающим ребенком Ирой, которая любит мыльные пузырьки, цветы и свою бабушку. Замечательный ребенок, маленькое солнышко.

Что-либо делать вообще не хочется. Хочется в отпуск, наверное.

На работе прогресс: впервые за десять лет заработал проект и удалось связаться с коллегами по-новому через окиян. Прекрасно, чо. Ну хоть что-то хорошее.

То ли это летняя печалька, то ли полное осознание творящегося вокруг.

Много чего есть в голове, что хотелось бы вылить на бумагу. Только вот как-то оно не хочется. Вообще мало чего хочется. Хочется чтобы мои друзья вернулись живыми. Собственно, так и будет. Так обязательно будет. Главное - верить.

Заново открыла для себя Mobius. Великолепный автор. Настойчиво рекомендую. Один из лучших по ГП. Если хочет удивить - удивит, хочет испугать - испугает, хочет рассмешить - аж до колик. Рона г-жи Роулинг терпеть не люблю, но тот, о котором пишет господин Mobius - это просто великолепный персонаж. Собственно, у него все как на подбор.

Ознакомиться с прекрасным

- Так, - перебил Рон, поднимаясь с постели. - «Так», как говорит Гермиона, «Гарри Джеймс Поттер», ты держишь меня за кретина и я не желаю иметь с тобой ничего общего. Прощай. На Рождество пришлю открытку.

...

- Я постою, - прервал его Люпин. - И довольно. Перейдем на «ты». Твое неуважение очевидно. Незачем плеваться этим «вы» в моем присутствии. Ты похож на старую беззубую кобру, которую тошнит ядом.
Снейп оставил столь красочное сравнение без внимания. Хотя, в идее стошнить кислотой на Люпина было что-то непередаваемо прекрасное. Снейп запасливо мысленно обвел эту идею. Два раза.
- Люпин, вы мешаете циркуляции воздуха.
...
Рон и Гарри снова переглянулись. Внезапно Рон схватил Гарри за шиворот, обхватил локтем за шею и со словами: «Дэйли Профет» все еще печатает любое сообщение о тебе на первых страницах!» сделал Гарри замечательную подсечку.
- Как же меня, сверхновую звезду волшебного мира, Героя Номер Один, унижает дружба с таким отребьем. Фу на вас, Ринальдо. - Лежа на полу, пожаловался Гарри. - Ниже падать некуда. Под нами только Слизерин.
- Ханжеская сволочь. Самовлюбленная скотина.

 

*воспоминания о былом*

А еще вот недавно решила испытать себя на прочность. Решила самую стремную историю возобновиться в памяти. Ой зря-зря-зря. В час ночи, когда светит только монитор, за окном в листьях алычи шелестит ветер, и неподалеку завывает пес с нерегулярной периодичностью - стремненько это делать, скажу я вам. Но что было более печальным, я так и не вспомнила, какой у меня пароль от хогвартс.нет и на какую из почт оно привязано. Но все же нашла. Хехе. Комната страхов от Ловец снов.

 

А вообще хочу в театр на "Мой бедный Марат". Если РВ удалось воплотить образ Леонидика хоть на 80% от того, которого я увидела в пьесе, то там не то что букет нужен, а засыпать его цветами, конфетами, плюшевыми игрушками, мимимими.

Вот так и живем-с. Работа-дом-работа-кефирчик

@музыка: Radiohead – Exit Music

@темы: дальше будет чтение библии нараспев, героин и игра на виолончели, когда зори выстраивали WTF на небе, любовь всей жизни моей, часть N

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Да придет спаситель, епта

Как же задолбала эта привязанность к новостям. Каждый день, черт возьми. Влился в размеренную жизнь новый политически пункт. И все бы ничего, да вот только много времени на это дело уходит.

А еще растет внутри ненависть.

Вот я прямо чувствую, как она оплетает все то, что ранее казалось светлым. И не могу сказать, что это неправильно. Правильно, вот только мне не очень нравится. А еще жалею, что так и не научилась стрелять. Как никогда хочется. Много чего хочется в последнее время. Но что точно знаю - я никогда настолько самоотверженно не любила свою страну, как сейчас. Хоть что-то да радует во всем этом. И знание, что я не одна с подобным проживаю каждый день.

«Что было, то прошло». Да но ничего не прошло. Все еще больно. Потому что задело всех и вся. Прямо, по касательной - без разницы.
Когда-то, еще до обстрела (или отстрела? скорее второе; охотники на людей, мать их за ногу), были разговоры на кухне из серии, мол, а на что ты способен ради лучшей жизни? Тогда, еще до отстрела, Кирилл, у которого есть годовалый мальчик, с улыбкой сказал, что пойдет и будет до конца с теми, кто жаждет перемен. Тогда еще за вот такое волеизъявление грозило пятнадцать лет. Тогда, черт возьми, за флаг из ленточек (за наш сине-желтый флаг на нашей земле), прицепленный к сумке, куртке, портфелю могли остановить не совсем интеллигентные личности для разъяснения по чем в Одессе рубероид. Или еще о чем-то таком же важном. Черт-черт-черт, я помню, что со мной творилось, когда я, отрубив телефон, не послушав сестру, таки присоединилась к толпе. Толпе с флагами, смело вышагивающей по улице, стремящейся все изменить. Это ощущение единства ни с чем не сравнимо по силе воодушевления. Так вот, Кирилл. 15 лет могли бы быть; ребенку годик. Жена же, естественно, спросила, мол, а сыну ты что скажешь, когда (или если) вернешься? «А тогда он будет взрослый, он поймет.»

Задолбало. Уровень народного гнева, все всплывшее в результате действий активистов. Боже, сколько же грязи. Мелкие, крохотные недо-грешки мои вообще блекнут, лол. Тоже, наверное, плюс. Минус, правда, что вот так кощунственно сравниваю творимые действительно преступления против человечности со своим. Ну то такое, как говорится.

А еще... А еще, честно говоря, страшно. Страшно было, когда на уровне 8 этажа пролетел самолет, пугая детей во дворе. Да так, что смелая и отважная детвора, игравшая в войнушки, сразу же и притихла. Страшно видеть, во что превратили те треклятые_уроды страну. Гнать давно их нужно было. Только же вцепились, твари, зубами. Знаю, что не только в них дело, нет. Рыба гниет с головы. Но тут... тут больше. Никогда, правда, не слышала, что кровопусканием лечат(?) гниль. Видимо, новые способы. А еще страшнее было придти на работу и узнать, что друг поехал туда, в столицу, потому что не смог быть в стороне, потому что подколы, мол, «Да ничего не изменится! Ты чего себе седин прибавляешь?!» хуже всего слышать от тех, кто уже потерял не только совесть, но и остатки надежды. И потом, включив стрим, узнать, что там идет отстрел. И телефон молчит. Гудки идут один за другим, сердце все медленней стучит, кажется, еще немного и остановится. А потом «абонент находится вне зоны досягаемости».

И тишина.

Правда, часа через два уже отвечает. И слышать от самого невозмутимого парня слова:

- Возвращайся, слышишь меня? Я тебе как твой начальник говорю, возвращайся. Нет. Нет. Черт тебя дери, Коля, нет. Ты трудовым договором связан. Коля! Я не хочу терять друга! Слышишь? Не хочу.

Слышать это невыносимо больно.

И видеть, как прячут под рубашку ребята, которые отродясь не верили в Бога, крестики, это тоже как-то не особо. Знать, что все молятся. А еще радоваться смс-ке, что «еду. электричка, буду к 7:00»

Страшно. Страшно, это когда начальник собирает глав отделов тихо-тихо, чтобы никто не заметил. И в комнате совещаний тихо шепчутся, а не как обычно смеются, что даже в общем зале слышно. Это когда собирают посреди рабочего дня и говорят, что, возможно, с конца рабочего дня будет комендантский час и домой неизвестно как добраться. И все молча собирают вещи, прячут в сумки распечатки с номерами. Это когда звонишь-звонишь-звонишь друзьям в столицу, а они три часа не берут трубку. А когда она берет, то вместо привычного «Привет, я тебе гвоздиком-соточкой к руке мобильный прибью», говоришь с таким облегчением: «Ты жива». А еще, наверное, забавно смотреть на очереди у банкоматов, и уже позже, когда про неизвестных зеленых человечков стало известно, возвращаясь домой, вглядываясь в ночной город, разглядывая здания мысленно прикидывать, а чего тут будет в случае попадания бомбы. О, вон тот дом. Да, действительно, может, уцелеет; кажется, сделан на совесть.

И гордость за всех людей, которые друг друга поддерживают, которые безоружные не страшатся вернуть себе свое. Гордость за то, что не сдаются и никогда не сдадутся. Гордость, что и сам же такой породы.

Гордость, сила духа и такая робкая, затаенная радость.

Иногда брат не совсем брат. Точнее, наверное, совсем не брат.
Ну то такое.

Хех. А еще, блин, мне испортили день Рождения. 18.03 был. Нда.

Правда, сотрудники кое-как попытались исправить обнимашками-поздравляшками, как и друзья, родня и прочие простые прохожие, почти знакомые на маршруте домой. Все-таки один маршрут возвращения домой имеет свои плюсы. Знают, помнят. Люди правда изменились. Не озлобились, нет. Раздражительные - да. Но лица не совсем те, что были до всего.

А вообще, наверное, весело. Каждый раз, когда кого-то пробирает на паниковать, у меня сам собой вырывается рассказ один почти забавный. Вот даже сестре помог успокоиться. Конечно, кричала долго она на меня после того, как услышала, но зато больше не боялась.

Целебный рассказ

Мол, если будет самый худший случай из возможных (вероятность этого события крайней мала, конечно; как, собственно, была мала вероятность, что брат в спину вот так, но чего уж поделаешь), то стоит в запасе держать на каждого человека по 2 бутылочки йода, 1 бутылке водки и простынке. 2е бутылочки йода выпить сразу после того, как развидился на горизонте ядерный гриб, чтобы не подменились изотопы в тщедушном или не очень тельце и жбякнуть в себя бутылку водки, чтобы было не так больно ощущать, как плоть медленно слазит с костей. А затем накрыться простынкой, чтобы не пугать остальных таких же страшным видом, и ползти в сторону кладбища. Доброта, ага.

Сакс прав был, таки да, изолировать надо шизофреников от общества. Поздно поняли, наверное. Глубоко укоренился.

Но вот что точно я знаю, я люблю свою страну до боли в груди. И мне невыносимо видеть то, что сейчас происходит.

Да, надейся на лучшее, но готовься к худшему. Да-да-да и еще сто раз так же. Только вот действительно как-то не по себе.

Хех. А завтра я иду праздновать с друзьями ДР. Кино-вино и домино. Хотя скорее другая схема, что-то вроде Кафе-вино-театр, но там посмотрим.

Минутка гордости.

Зато вот что точно могу сказать: я хоть успела сказать, что люблю почти всем, к кому питала таки чувства. Забавно было. И так было у многих. Особенно забавно было, когда прощались и не знали, когда еще раз встретимся. А я говорила, что обязательно увидимся в понедельник, друзья мои.
Горе объединяет. Общий враг придает сил. Сила в единстве. И если бороться, то побороть врага удастся.
Спасибо тебе, Господи, что я живу в это время.

Хех. А еще я с текстами своими вообще вне времени. Выпала. Дом-работа-книга-новости-фильм-сон-работа-дом и до бесконечности. Нравится, да. Только времени ни на что нет. Ни на историю, ни на рассказ о математике. А я хотела в честь Юры что-то да написать. Времени у меня до 17.06 правда, но вот чуйкой чую, что не срастется с этим проектом. Как лежало в черновиках, так и будет. Стыдпозор

Уже ночь, а я все никак не могу отрубить эту песню. Слушаю-слушаю, мало того, еще немного - и раскачиваться начну
Не знаю, чего так прет, но... Скажем так, странное чувство. Особенно слышать "Matter of time". Я, наверное, когда-нибудь расскажу эту историю, если опять не забуду. А пока:

@темы: дальше будет чтение библии нараспев, героин и игра на виолончели, когда зори выстраивали WTF на небе, дети стали забывать великого румынского диктатора Чаушеску, играя в автора, Laura Pausini – It's Not A Goodbye

---

О ФБ и радостях жизни.

Шпионские страсти или ФБ_попрошайки

Давно на ФБ не было меня - работа, семья, ситуация в стране. И каждое из заслуживает отдельного поста. Наверное. История о том, как я чуть замуж не вышла. О том, как родственники оказались действительно замечательными людьми, а пару друзей - не очень. И о том, как страна, которой я горжусь и люблю всем сердцем получила свою Свободу.

Ну то такое. Много слов. Много личного и болезненного. Свечи, к слову, еще на подоконнике горят. Героям слава.

Но не будем о том, от чего хочется плакать. Не будем о том, как пропадали люди и умирали за шанс на счастливое будущее для остальных. Неа.

Как вообще все было, господа. Прихожу я домой такая, знаете, уставшая после довольно насыщенного дня. И вижу у себя в профиле сообщеньице. Зашла, глянула. Думаю, сейчас меня отшлепать жаждут дамы за то, что я, ленивая барышня, столько дней не работала над вычиткой произведений.

Открываю, значится.


И офигела.

Не, о ФБ-попрошайках давно слышала. Да, даже видела парочку. Но. В этом чудо-авторе было нечто большее.

А теперь время для

Почему, собственно, я так бурно обрадовалась? Потому что с автором нетленки, - к слову, ужасной, господа, - имела я весьма нелицеприятный разговор. Дело в том, что у автора овердофига аккаунтов. Да, человеку, видимо, заняться нечем, но не мне ее судить, чего уж. Примечательно другое: неадекватные фанаты и псевдотролли, прикидывающиеся ее оппонентами, весьма доставляют. Все началось с того, что после просмотра труда, достойного почетного звания розжиг костра (да, по сравнению с этим рассказом, сообщения в желтой прессе это вершина литературного искусства, там хотя бы фантазия есть), я, не поленившись прочитать большинство из комментов окромя текста, наградила один из них. Потому что девочка честно рассказала, как пиарщики авторские задалбывали в личку, а после того, как прочитала и высказала свое мнение, а не мнение большинства (впрочем, в последнее время это не новость), напоролась на хамское отношение автора к обоснованной критике.

Но к чему виду. На след. день я даже и забыла, что там была и кого-то награждала. Мне не в тягость, люблю радовать людей.
Пишет, значит, мне мальчишка, прикидывавшийся вроде как оппонентом чудо-автора. Решил он у меня выяснить обстоятельства за что именно удостоился комментарий Аннушки награды. Признаться, из разговора с ним я поняла только то, что он дурно воспитан и просто хочет задолбать собеседника своим потоком сознания и угрозами. Но, остудив свой пыл, фан комиксов ДС все же перешел к более решительным действиям.

Началась самая забавная часть: шпионские игры.

Уповая на то, что, мол, "это моя корова, и я ее дою!!!" "я троллить начал - я и сожру", мальчишка все же предложил собрать знамена и с разных аккаунтов устроить ад на земле чудо автору. Логики вагон и малая тележка. К слову, из-за этого чудо-автора и его когорты воинствующих фанатов заблокировали в тот день 2х моих подруг. Не суть. А вообще имя мальчику легион и много аккаунтов, ащащащ. Я сейчас не прикалываюсь, серьезно, была такая заява от фаната_комиксов_ДС. Анонимус, конечно, это тру. Если не увлекаться до фанатизма. Походу, это новый тренд. Раньше говорили "выйдите и померитесь органами детородными", теперь к-вом аккаунтов на ФБ. Наверное, я что-то пропустила. Эх, западло.

Ну так вот. План заведомо обреченный на провал. Думала, у него правда идея какая интересная есть. Люблю неординарные идеи, это моя слабость. Да и к тому же, автор ничего интересного собой не представляла и не представляет даже сейчас, потому никакого удовольствия от общения получить с ней нельзя было. Следовательно, не стоило даже внимания обращать на данный субъект. О чем я заявила мальчишке-диверсанту.

И тут началась эпическая часть рассказа: мне пишет автор, мол, я - заговорщик, и она уже осведомлена о моей партизанской деятельности в подрыве ее авторитета или черт ее знает чего еще. В общем, словила я лулзов и таки пояснила барышне, что она меня нисколько не интересует как и ее макулатура. Нет, при хамском отношении к читателям уважение к творчеству псевдо_гениального творца проявлено быть не должно в принципе. Не заслуживает. С хамлом нужно вести себя соответственно, имхо. Закон кармы, как говорит мой хороший друг.

Поинтересовалась у заговорщика, мол, кому ты еще о плане, дражайший, говорил? Походу сдали тебя как стеклотару. На что мальчик мне рассказал чудо-историю о том, как его взломали. Потому что(!) у автора есть знакомые хацкеры в друзяшечках.

В очередной раз посмеявшись, пошла заниматься своими делами. Через пару дней второй аккаунт, настоящий, а не троллинговый, у мальчика то ли забанили, то ли работу его удалили, и он мне истерил в личку (угораздило же меня с телефона на фб зайти:facepalm3. Мало того, что истерил, так еще и угрожал расправой. Мне. Моя зайка. После эпопеи с, кхм, стремноватым переводчиком Владимиром, истерики и иже с ними уже как-то перестали задевать. Володя, свет очей моих, не знаю, видишь/не видишь, пущай тебе икнется. Люблю тебя всем сердцем, моя радость.

Так вот, милый мальчик тогда и раскололся, что сливал лулзов ради да по пьяни подруге чудо-автора нетленки наш разговор. Ох, будто бы было это неясно. Ну прямо СБ какая-то, чесслово.

Возвратимся же к нашим баранам светлым и радужным будням.

Получила я письмо от девочки, жаждущей, чтобы ее подруженька стала самой популярной на ФБ.

Оповестив автора, я не удержалась и таки сказала, что работа ее - печалька. Собственно, как и раньше говорила, только в личке. Ни о едином слове, сказанном тогда, не жалею. Кроме того, была бы сейчас возможность, еще много чего добавила бы. От всего сердца, так сказать. Только вот ведь незадача,



Вот так и живем.

Господа, кому я обещала и клялась работы посмотреть и написать свою, - каюсь, грешна. Бес попутал, вот тот, что справа.
Хех, кэп. Наверное, имеет смысл мне слать все на почту, чтобы я от своих обязательств не отлынивала.

Как только вернусь в семью из ссылки, задарю вас подарками и ништяками.

А насчет работы, которую я спрятала... Не знаю. Как-то оно так. Посмотрим, что будет.





Не знала, что в этой истории 2 части. Люблю этих ребят. И хотелось бы историю по видео.

@темы: отпусти меня, чудо-трава, смишнявочки, когда зори выстраивали WTF на небе, играя в автора, бетабудни

---

Читаю 47 ронинов.
Я так и не поняла, это книга на основе фильма - новеллизация - (как было когда-то с Бедной Настей; да-да, почти стыдно, да-да, мне было 13 лет, когда это показывали по ТВ; да-да, я это читала опосля просмотра, ибо... кстати, до сих пор не знаю причины, почему я это читала ), то ли обыкновенная книга. И если второе, граждане, то это эпический
Скажем так... Ребята, с которыми я взаимодействую как бета. Каюсь. Грешна. Я к вам чрезмерно требовательна, раз вот такое, машувашу, графоманство идет в печать. Блин, автор-то вроде как не девочка 13 лет. Конечно, бонус, что человек, как признался, что погуглил много чего, вики листал и прочие тематические сайты, но так писать это Никогда еще так не хотелось взять карандаш, да поправить все, почеркать бред. Наверное, впервые после упомянутой БН хочется с произведением сделать нечто нехорошее. Все плохо, все очень-очень плохо.
Не ожидала, конечно, что меня так по теме протащит. Надо будет более детально это все дело изучить.
Из-за того, что приболела, умудрилась вычитать работы, ура-ура, но мало, увы-увы.
Зато опять передумала сюжет своей истории. Надо ее вообще спрятать, чтобы глаза не мозолить. Ну серьезно. Не готова я ее писать. Отвлекаюсь на все. Оно-то и не удивительно, если честно.
C какого-то перепугу стала искать фанвиды по фэндому. Двд ближе к маю будет. Ага, Галь, ищи. Найдешь, может.

Перевели с перепугу Михаэлья Кольхааса. Скажем так, лучше бы я читала дальше ронинов и плевалась. Потому как это еще одна причина аццкого Я, блин, удивлялась, какого они на Канском фестивале пролетели. Ах вот оно что. Я вот даже не представляла, что можно настолько нудно снять фильм, что даже ярый фанат, ждавший явление в сети этого чуда из чудес почти полгода, сказал, что фильм отвратителен. При монтаже, видать, ребята были чрезмерно терпеливые. Или это была стилизация под средневековые трубовыебудни? В любом случае, замысел не оценен. Даже за наличие ММ фильму 4 из 10. Даже мелькание обнаженных телесов не спасает. Собственно, для меня лично наличие таких сцен как раз наоборот вызывает еще большее отвращение к фильму. По этому поводу забавно говорила Джулия Робертс, что, мол, "Игра актера в одежде - это художественный фильм, без одежды - документалка. Я в документалке не снимаюсь". Интересно, а про проно как в данном случае? Отчасти документалка, отчасти худ.фильм?
В общем, ничего хорошего. Все тлен.

Пойду-ка лучше на этих ребят полюбуюсь. Мило, нежно и красиво.

@темы: когда зори выстраивали WTF на небе, играя в автора, играя в переводчика, бетабудни

---

Возьми себя в руки, дочь самурая! (с)

Ну не самурая, предположим, а танкиста. Но не суть важно

Ну чо, жив, цел, орел.
Стопиццот глав на вычитке

лежит

лежит от моих любимых авторов(12, 4 и 7). Меня за такое ваще расстрелять бы, но ребяты добрые. Всего лишь запинают при встрече. Ну заслужила же, отбиваться даже не буду.
Список "хочу_прочитать!" разросся.
Торчу по

переводам

переводам (2е свести, 1.5 перевести, 5 поймать переводчиков и умело мотивировать). И один проект, начатый еще в ноябре, добить.
Торчу по

Табула_раса

Табула_раса. Идея есть. Ни у кого ее не было. Но, вашумашу, когда все это сделать? Музыки все еще нет подходящей. Времени нет. Желания почти нет. Но я знаю, что история просто обязана быть рассказана. Тот концепт, что говорила Вареньке нынче отринут прочь. Не нравился он мне не зря. Был выход изящнее. КОГДА, ЕПТ, ВСЕ ЭТО СДЕЛАТЬ?! Ага, капс, ага, ору.
Ни на что времени нет. Ни на сон, ни на друзей, ни на хобби, ни на переводы, книги, редактуру, фильмы, графоманство. Пилить, даже на фиалки.
А еще хочу фик перевести ни джен оно вроде как. Лукас|Адам. ("Охота"|"Адам"; ).
Кстати, клипец слэшный по этому пейрингу видела. Даже слэш. Даже красивая штука. Даже на мотив маленького принца. Умеют же ребяты творить.
Реально, слэш. Дитятам смотреть на такое не стоит. Типа кто-то послушает.



А еще хочу перебежать в новый фэндом, но фуфуфу, чот я не люблю японскую культуру и не прет она меня, но персонаж мозг грызет уже, наверное, день 4ый. Грусть-тоска.
Никогда Киану Ривза не любила. Ну вот прям аще. А тут все. Втянулась как котяра в пылесос.

- I saw the shame in Yasuno’s eyes when they were praising him. Even when you try to help them, they hate you.
- Before those samurais always treated me as well as can be expected.
- And is that all you expect?
- It’s all I know.
- It doesn’t have to be, Kai.
- This is not place for you, my lady.
- Are you sending me away? Look at me and tell me you don’t love me.
- I’ll always love you. But you have your place. And I have mine.

И на вот этом моменте - It’s all I know. меня срубило.

И на вот этом моменте - It’s all I know. меня срубило. Разглядела то, чего не видела в нем раньше. Как именно это было сказано... Скажем так, сильно зацепило. И яснопонятно, что его ожидала судьба всех любимых моих героев. Это даже не спойлер, тем более для тех, кто помнит историю о Собачьем Сегуне и 47 ронинах.
Сложно понять ту культуру, где понятие чести=жизни. Нет чести/обесчещен - ну и на фига такая жизнь? Выну-ка я кишки свои, им внутри плохо. Не, утрированно, конечно. Да, восхищение вызывает, что лучше смерть, чем позор. Но... Обидно, что жизнь считалась настолько ничтожной. Мир наверняка был бы лучше, если бы достойные мужи не вскрывали свои брюшки и головы оставляли у себя на плечах, а не на земельке, укрытой лепестками сакуры. Это не только забавных восточных ребят касается.
А еще надо бы рассортировать Избранное на фб. Только так все... Это даже не лень.
Это апатия. Такая полудохлая лажу.
Даже апельсины с кофе не помогают.
ит ми, бит ми, килл ми, тэйк ми нау, бифо ай чейнж май майнд.
Вот так и живем.

@музыка: Сплин – Дочь самурая

@темы: отпусти меня, чудо-трава, когда зори выстраивали WTF на небе, ядерная боеголовка "писец моску-1" v1.0.1, любовь всей жизни моей, часть N, играя в автора, играя в переводчика, трудовые бетобудни

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Праздникопост

В общем-с, всем спасибо, господа
И с праздником всех.

@музыка: Let it snow

@темы: когда зори выстраивали WTF на небе

---

А вы там что, роботы что ли? (с) Оля

Ноуп, не роботы. Просто хобби, видимо, не только мне дорого.
Был план за 3 месяца перевести 21 серию. Решили все это провернуть с 17.12.
Осталось 3 серии, в которых никто еще ничего не делает.
...
Всю неделю ложусь спать перед рассветом. Но рада. Черт возьми, рада
Как же я люблю свою команду. Честное слово. Они у меня такие замечательные.


А еще по новой траве обсудить сюжеты не с кем. Ну печаль-беда просто. Фэндома, в котором бы хотелось творить, рассказывать истории, как такового нет.

Но есть вот это

Как-то так.

@темы: когда зори выстраивали WTF на небе, играя в переводчика

---

Вот поэтому я все еще с ними.

Собственно, потому и переводим-с, потому и воюем-с. Потому и жестко отношусь к своим коллегам, когда дело касается именно этих историй.
Мне очень нравится идея Регины, что эти ребятульки таки больше чем соперники, родственники. Скорее всего, так оно и есть. Просто он еще не знает, что она - его дочь. А когда узнает... Скажем так, у Румпельштильцхена всегда болезненная тема семья. А за то, что он с ней сделал, во что превратил, там уже и возненавидеть себя больше, чем на данный момент есть придется.

А вообще крутая серия была в спиноффе про Джафара. Все никак не выкину из головы.

Новый любимый персонаж. Много букв

В задаче дано:
- султан, законный сын султана - Мирза, и бастард Джафар;
- Мирза - трус, Джафар - умный и амбициозный мальчишка;
- султан - та еще сволочь, как и законный отпрыск; решив избавиться от бастарда, единожды (да, понимаю, что ценой его ошибки могла стать война и все такое) оплошавшего, безоружного и искренне верящего ребенка притопил в бочке с водой, завернул в ковер и отдал приказ страже, цитирую: "выкинуть вместе с остальным мусором".
Выкинуть. Сына. С мусором.
Прекрасно.
А ребенок возьми да выживи (магия таки в том мирке была). Приди в себя. И вместо того, чтобы в один прекрасный момент взять и свергнуть (кстати, удалось же; спионерил и в клетку в собственном дворце посадил), уничтожить отца_года, решил добиться благостной идеи - заставить назвать себя сыном. Заставить отца его полюбить. Для этого уже не ребенок пытается изменить законы магии. Ради одного треклятого "люблю" от отца. Да бог ты мой, имея такую силу, возможности, размениваться на сволочь, чуть не погубившую его? Да неудивительно, что он стал таким. Жестким, злым, хитрым, изворотливым (ну тут и без Амары не обошлось; испортили ребенка, сволочи).
Просто... Видя его до встречи с прекрасными людьми, видно, какой бы был замечательный человек, протяни ему кто-либо руку помощи. Но нет же. Нет. Куда там. Скорее отпинают, чем помогут.
Но черт, какие же сильные сцены были.

Врывается Джафар в залу, раскидывает стражу как котят (не думаем, что с летальным исходом, нет-нет)
- Я долго ждал этой встречи.
Подходит к трону, как тогда, в детстве. Тогда же десятилетний мальчишка, чтобы пробраться во дворец, преднамеренно совершил кражу, зная, что султан всенепременно осудит его и ему руку отрубят. Но рискнул же еще тогда.
- Я даже не знаю тебя.
И как тогда, протягивая перстень, который султан дал матери, выступил вперед:
- "Присмотритесь ко мне получше и поймете".
И страшно султану. Ибо помнит, что мальчик не дышал. Что он убил своего собственного сына.
- Джафар?Но разве это возможно?
- Мой гнев не позволил мне погибнуть, отец.
Вот оно, раскаяние во всей красе.
- Я не отец тебе. А ты мне не сын.
- Мирза, подождешь мгновение?
Дрожащее нечто в дорогих одеждах трусливо отступает назад, пытаясь незаметно сбежать, видя, что Джафар к шее отца приставил кинжал. Любимый сын. Наследник. Храбрец и удалец, чего уж.
- Не смей!
- Мирза! Ты можешь меня спасти. Не позволяй страху собой овладеть!
История повторяется вновь. Только теперь учить будет не Мирза, а Джафар.
- Он прав. Спаси своего отца, Мирза, сразись со мной. Без магии, только ты и я, рукопашный бой. Помнишь, как это было? Выиграешь - и я сохраню нашему отцу жизнь. Что скажешь? Пойдешь на это ради него?
Лучший сын, любимый сын, имея возможность спасти отца, срывается с места и летит к дверям. Правда недолго. Потому как падает на пол со сломанной шеей по мановению руки Джафара.
- Мирза! Ты убил моего сына!
- Я - твой сын! Он даже за тебя не стал сражаться! Но я бы за тебя отдал свою жизнь, отец. А ты даже произнести не смог тех слов.
- Каких слов? Какие слова тебе нужны?!
- Назови меня своим сыном.
Он просто не понимает, что ненужен ему. Вот ненужный он сын и все тут. Лишний. Потому и не зазорно убить лишнего сына. Потому так легко и приятно султану было это сделать. Но что действительно пугает, скажи хоть раз султан, еще в начале встречи, назови его сыном, возможно, был бы совсем иной исход. Джафар правда бы готов был за него умереть.
- Ты - бастард, мальчишка.
И не слышит то, что больно слышать. Потому что хочется хотя бы раз услышать то, чего был все время лишен. Больно это. Очень.
- Просто скажи это, и я избавлю тебя от вечных мук.
- Я никогда не выполню твое желание.
- Выполнишь. Однажды.

И клетка. И заточение. И долгие-долгие годы на переосмысление. Нет, не мучил, не пытал, кормил и был почти добр, по крайней мере, в ковер не заворачивал хладное тельце и не отдавал приказ выкинуть на свалку. И все эти годы, видимо, верил, что отец изменится. (Сомнительно, конечно, особенно, если учесть, что любимого сына на глазах его убил. Ну такое. Детали. Куда там о таком думать-то.)


- Почему бы тебе не убить меня, Джафар? Ты же знаешь, что я никогда не сделаю того, что ты хочешь.
- Когда я заставлю Алису загадать третье желание, я смогу изменить законы магии, и тогда тебе не придется делать то, что я хочу. Я сам это возьму.
- Чего стоят любовь и уважение, если они ненастоящие?
И эта сволочь даже ни на мгновение не задумывается, а видел ли его сын хоть что-то настоящее в этой жизни? Что-то доброе, чье-то доброе отношение к нему? Насколько нужно быть в отчаянии, чтобы решиться на подобное? Не знаю. Я вижу, что сломан Джафар. Только упрямства ради гнет свою линию. А все еще тот мальчик, который так хочет быть любимым сыном.
- Ты правда не сожалеешь о наших отношениях? Не сожалеешь ни о чем из того, что мне причинил?
Вырос, приобрел силу. Теперь, по отцовскому совету, невольно подслушанному из наставлений Мирзе, так и действует - "Настоящую власть порождает страх". Он так хотел быть хорошим сыном.
- Единственное, о чем я сожалею, Джафар, так о том, что не подержал тебя под водой дольше. Но возможно, я смогу это исправить сейчас.
- Что, вновь попытаешься меня убить?
Признаться, тут я ждала, что он приглашающе разведет руки в стороны. А он только усмехнулся.
- Я знаю, что не смогу лишить тебя жизни, но я могу лишить тебя того, что значит для тебя куда больше.
- И что же это?
- Я.
И зная единственное уязвимое место сына, прекрасно осознавая, что сам же, сволочь, виноват во всем, что произошло, глядя тому в глаза, шагнул в пропасть. А Джафар просто не успел его схватить.
Не знаю. Отчего мне кажется - ага, крещусь, - на мгновение Джафар почувствовал себя свободным от всего. Ну не верю я, что у него нет шансов быть хорошим. Хотя после всего, что он натворил их все меньше.
И он просто применил магию. Мол, акцио, папашка. Султан-не-сложившийся-самоубийца опять появился на обрыве. Бедолага, мучения свои не в силах прекратить.

- Возвращайся в клетку, отец. Веселье только началось. Не хочу, чтобы ты его пропустил.


Вот сильная история, правда. Красивая и сильная. Но очень болезненная. Физически больно за Джафара.
Хех, потешили сценаристы. Еще с детства этого персонажа в Аладдине любила, хотя того гада практически невозможно любить. А я что-то в 7 лет в нем заметила))
Но нравится мне сама идея сценаристов. Они ее как в основной, так и в спиноффе ведут - Никто злым не рождается.
Мол, все люди хорошие. И так радостно от этого, что в этом убеждении я не единственная.
Ребята дают шанс вернуться. Много шансов, если честно. Зло может быть обращено в добро. Собственно, обратный процесс никто не отменял. Нужны только правильные предусловия и атмосфера в процессе.

И в подтверждение слов - Королева ничего, непревзойденная Реджина.




Вот эти трое (с Крюком я все еще не определилась, нравится он мне или как; но занятный персонаж), эти трое - Реджина, Румпельштильцхен, Джафар - они не злые по сути. Они стали такими из-за того, что были слишком добры/любили своего ребенка больше всего на свете/наивны. И грустно, что вот таких, как они, я немало знаю в жизни.

@темы: когда зори выстраивали WTF на небе, любовь всей жизни моей, часть N, а вы не любите людей? вы просто не умеете их готовить

---

1. Помните о том, что в большинстве случаев связку «о том» можно исключить.
2. Страдательный залог должен быть избегаем.
3. Уточнения в скобках (хоть и существенные) бывают (обычно) излишними.
4. Плохо зная грамматику, сложные конструкции должны употребляться с осторожностью.
5. Что касается незаконченных предложений…
6. Тех, кто заканчивает предложение предлогом, посылайте на. Не грубости ради, но порядка для.
7. Предложение из одного слова? Плохо.
8. И не начинайте предложение с союза.
9. НИКОГДА не выделяйте слова заглавными буквами.
10. Провиряй по словарю напесание слов.
11. Метафора — это гвоздь в ботинке, и лучше её выполоть.
12. Преувеличение в миллион раз хуже преуменьшения.
13. Ненужная аналогия в тексте — как шуба, заправленная в трусы.
14. Не применяйте длинные слова там, где можно применить непродолжительнозвучащие.
15. Кому нужны риторические вопросы?
16. Маленькое замечание о повторениях, которые иногда встречаются в статьях, которые появляются в изданиях, которые и так переполнены цитатами, которые иногда затуманивают мысль, которую хотел высказать автор, о которой мы и хотели сделать это замечание.
17. Сюсюканье — фу. Оставь его лялечкам.
18. Позаботься о благозвучии фразы, у тебя ж опыта больше.
19. Небезинтересно было бы взымать штраф с безолаберных за неверное написание гласных после приставок.
20. Не следует пытаться не избегать двойных отрицаний.
21. Не ставьте два «не» подряд, если это не необходимо.
22. У слова «нет» нету форм изменения.
23. Коллеги обращения надо как-то выделять.
24. Которые являются придаточными предложениями, составлять надо правильно.
25. Мы хотим отметить, что менять лицо, от имени которого ведётся изложение, автор этих строк не рекомендует.
26. Заканчивать предложение местоимением – дурной стиль, не для этого оно.
27. Если неполные конструкции, – плохо.
28. Правило гласит, что «косвенная речь в кавычки не берётся».
29. Числительные до 10-ти включительно лучше писать прописью.
30. Склонять числительные можно сто двадцать пятью способами, но только один из них правильный
31. Сдержанность изложения – всегда абсолютно самый лучший способ подачи потрясающих идей.
32. Будьте более или менее конкретны.
33. Слов порядок речи стиля не меняет?
34. Это тебе, автор, (нельзя прерывать повествование в неожиданном месте) понятно о чём пойдёт дальше речь, но пожалей людей, не вынуждай перечитывать.
35. Применяя деепричастный оборот всегда выделяйте его запятыми.
36. Ставьте правильные чёрточки-тире длинное, с пробелами, а дефис чуть — чуть покороче, без пробелов.
37. Ответ отрицательный на вопрос о том, ставится ли вопросительный знак в предложении с вопросительной косвенной речью?
38. Повторно повторять все повторяющиеся однокоренные слова – это тавтология – лишнее излишество.

@темы: бетюньи будни

---

- Мне нужен ребенок, Голд. И мне нужна твоя помощь.
Смерив Реджину взглядом:
- Что ж, я польщен, но не заинтересован. (с) Реджина и Румпельштильцхен, 3.08 - Спасти Генри.

Ептить. Смеялась до слез))
Ребята сегодня были прекрасны аки рассвет. Правок было не очень-то и много. Приятно

Ну чо.
Уложили группу 18.11. Подняли за 2 недели группу. И стала она лучше, чем была. Только правда титулку бы переделать, ибо печаль-беда-печаль-беда. Зато все переведенные нами серии вычитала. Прекрасно же. Признаться, 18 думала все, хана. 1,5 года жизни коту под хвост. А нет, оказалось, что показалось.

Я все еще думаю не взяться ли мне за перевод "В этот раз". Разрешение на старую почту пришло. (8 месяцев, елки-палки, 8 месяцев ждать нужно было его ). Только ж нца там лихая. Но и есть в том рассказе нечто такое, от чего сжимается сердце в груди. Это как с тем СПН фиком, где один поцелуй значил больше, чем все на свете. Крутая штука.

С заявкой я как-то что-то... Открою набросанные 2-3 главы и все, тоска берет. Ни музыки не могу подобрать, ни логического обоснования. Точнее не так, логику прописать могу, но потом, перечитывая написанное, понимаю, что персонаж так бы не поступил. Но сюжета ради он просто обязан так делать. А большой полосатый мух вводить не хочется. Не, оно-то ау, искажения все на такое Махровенное ау можно списать, но безбожно ломать персонажа - не мой стиль. Печаль-печалечка. Идеей поделилась с одним хорошим человеком (муз таки обиделся, что я историю ему не написала), сказала, что таки да, таки стоит писать. Но черт же побери же... Как-то оно слишком туго идет.

А еще я хочу опять пойти в театр и притянуть А.В. цветы.

@темы: когда зори выстраивали WTF на небе, любовь всей жизни моей, часть N, играя в автора, играя в переводчика

---

Раз в год и колбаса стреляет (с) Варенье Малиновое

С годом в фиииикшееене меееня, ура-ура, а можно мы завтра не придем?
Ну чего, за год много чего изменилось. Как цели написания, так и само содержание. Отдаю себе отчет в проделанной работе и знаю, что место корректировкам все еще есть в нескольких местах. Работы благо были не в стиле посолить и сжечь, и на том спасибо.
Что радует - научилась выражать свои мысли на бумаге. Сие быть хорошо, наконец девочко отринуло прочь стеснительность. Наверное

3+1 работы по Тору, 1 история об А.В., 1 история по Королю Артуру , 7 переводов по КА, 1 по Охоте и 1 Эксперимент по Королевскому роману.
Хорошо это или плохо - не мне судить. Но я рада, что рассказала те истории, которыми поделилась с остальными. Особенно я рада, что Долгую путь домой я все же успела дописать.

Но зато накануне...
Это звиздец.
Как говорит один мой товарищ: "Простите, был испуган". Вот и я вчера... Того-этого, дропнула базу с переводами своей команды, оленя кусок. Честно, я бы на месте ребят меня на тысячу Галь пустила, ан нет, помогли, успокоили. А еще мир не без добрых людей - нашелся умница-парень, который за два дня нашу 1.5 работу вернул. Я влюбилась, чесслово. Я знала, что у меня команда самая лучшая на свете, самая талантливая, сильная и умная, но чтобы среди нас был такой человек...(Все еще любопытно на код взглянуть хоть одним глазком). В общем, думала будут у меня напряженные 34 дня, а вот оно как получилось. Осталось только заново все вычитать

А еще сегодня ДР у моего муза, internationale18. Так что праздник вдвойне.

@темы: отпусти меня, чудо-трава, когда зори выстраивали WTF на небе, любовь всей жизни моей, часть N, играя в автора, играя в переводчика

---

Королевский роман

Вот бывает так, видя в одном из созданных миров несправедливость, хочется все изменить.

Признаться, обычно по этой причине и тянет меня что-то писать/переводить. Чтобы у персонажей был шанс. И знаешь же, что это не настоящие, не жившие когда-то люди. А просто частички истории, которую хочется рассказать. Может, причиной желания поделиться рассказом является вдохновение, а может и внутренне ощущение, подсказывающее, что именно так будет правильно.
Почувствуй себя Шиндлером. «I could have done more». Мечты должны сбываться хотя бы визуально даже у созданных чьим-либо разумом персонажей. Хотя бы так дать счастье кому-то.. Потому хуже всего писать о живших и живущих. О живших - потому что написанное не изменит того, что уже произошло, это по сути будет ложь, сладкая ложь, счастье в финале. Конечно, так будет лучше, наверное, нежели сплошная тьма без лучика света. Но смысл? О живущих... Скажем так, не приведи дорогое мироздание это кто увидит. Эдакое двойственное чувство: приятно, что такая исследовательская работа была проведена, но и гадко, что влезли туда, куда никого не звали.

Вот так и с этой историей, основанной на реальных событиях. "Королевский роман". Хотелось бы все исправить, дать им шанс, все изменить и отправить в закат, чтобы недруги этих несчастных локти кусали, не зная как досадить. Только в такую историю даже себя заставить поверить не удастся. А плох тот рассказчик, который не верит себе.
И вот это нереализованное желание все исправить точит изнутри, не отпускает от истории, в которой, по сути, изменить ничего нельзя. Это не вернет почти хороших людей, не позволит им прожить долгую и счастливую жизнь. А этого бы чертовски хотелось.

Фильм заслуживает потраченного на него времени. Это не общая фраза, а факт. Видеть, как из хрупкой и робкой девочки вырастает королева, видеть, как из умного человека, добравшегося косвенными путями до власти, произрастает ослепленный силой глупец, не считающийся ни с чьим мнением, видеть безумие сильнейшего из сильнейших - дорогого стоит. И держать в голове, что все основано на реальных событиях, что, возможно, именно так все и было... Ну или почти так.
Черт возьми, сколько же там моментов, от которых сильнее в груди бьется сердце!..
Будто не играли актеры, а прожили жизни. Это касается не только главных героев. Чего стоит священник Мюнтер в финале, храбрый мальчишка Брандт, королева Юлиана и безымянная служанка.
Жаль только, что... А впрочем, иначе и быть не могло. При таком раскладе был бы весьма странен иной исход.

Страх быть непонятым, страх остаться непринятой, непоколебимое желание все изменить к лучшему, изничтожаемое вечными отказами членов совета. Решимость юной девочки и боязнь короля собственных сил. Да и само предательство, которое таковым сложно даже назвать. И вот это горькое чувство "если бы...", которым пронизана вся история.
Заложники сложившихся обстоятельств.

Я хочу видеть почти правдивую историю спасения, такую, которая заставит меня поверить, заставит забыть о том, что было на самом деле. Только ее нигде нет. А жаль.

...

Тихо вокруг.

Там, за окном, давно наступила ночь. Из темноты будто тени глядят с укором. Сердце в груди птицей бьется — и не помочь, хода не замедлить; знаю я: приговором стала любовь наша. Боже! О дай мне сил... А сквозь решетку, как песня, твой голос льется. Это последняя ночь. Король простил. Только я знаю, предатель не заслужил, так не бывает, судьба надо мной смеется.

Тихо вокруг.

Час наступил самый темный перед рассветом. И надзиратель принес рубаху белее снега. Боли уж больше нет; кто бы мог дать совет в этот последний раз? Утром мне предстоит дорога. Может, в один конец. Знаешь, все тридцать лет жил я во тьме, жил без любви, я не был. Только сейчас будь шанс все отвратить — нет, я бы оставил все также под этим бескрайним небом. Да, признаю, беспечен был, окрылен. Власть ослепляет, знаешь ведь, Каролина. Холодный рассудок любовью был опален. Жду я расплаты за то, что безбожно влюблен... И кровь прольется за краткое время с любимой.

Тихо вокруг.

Жду я рассвет и больше не верю в прощение. К тебе я пишу, оставляя навеки, мой друг. Это прощание — горькое жизни мгновение. Простивший меня Кристиан, твой супруг — жаль, я об этом забыл, поддавшись чувствам, жаль, что тебя обрел, но предал его, — издал указ. Пора прекращать безумства. И, подчинившись воле, оставив все, я навсегда персона нон грата в Дании. Нет мне здесь места, и жизни мне тоже здесь нет. А на рассвете, услышав слова... изгнания, вынужден буду покинуть я этот свет.

Тихо вокруг.

Там, за окном, скоро забрезжит рассвет. Поздно чернилами мне бумагу марать. Столько сказать мечтал, а слов больше нет. Как бы хотел тебя напоследок обнять.
...Многого я прошу. Господи, дай мне сил. Больше я не увижу родную дочь. Да, Кристиан, наверно, простил, но и слова короля мне не смогут помочь.

Милая Каролина,
Прости же меня за все.


***
Прочерк и капля чернил. Мюнтер, сложив письмо в нагрудный карман, в карете у неба прощения просил, за то, что сына друга лже-признанием к казни приговорил.



05.11.13
осведомлена насчет сбитого ритма, странной рифмы и одной не совсем ясной строки.

@темы: отпусти меня, чудо-трава, любовь всей жизни моей, часть N, играя в автора, не_ поэт

---

Не, ну раз и он говорит...

Ну этот же человек врать не будет.
Тот неловкий момент, когда вновь задумываешься, может, не зря нравился. Хм.
Этот фильм из разряда "его не любит только тот, кто не смотрел". Где-то в этих ваших интернетах находила чудный отзыв, правда, сейчас его не смогу воспроизвести абсолютно точно, но смысл сводился к тому, если прибудут на нашу славную планету инопланетяне, нужно им будет об идиотизме человеческом наглядно рассказать и для пущей убедительности отдать флеху именно с этим фильмом.
Я на него наткнулась в феврале, даже не наткнулась, целенаправленно выбрала после Valhalla Rising, ибо было интересно почему ММ предпочел сняться в сериале, нежели в марвелокинце. Не, ну сейчас оно ясно-понятно, что с марвелами быть в одной упряжке - себя не любить, но тогда была вера!.. Вера!.. А впрочем, не было ее. Простое любопытство. Вальгалла не дала однозначно понять глубину таланта (да, черт возьми, мне нужно слышать голос, мне нужно ловить оттенки интонаций, мне нужно видеть эмоции на лице персонажа, а не только судить по поступкам в пределах одного сценария), нужно было выбрать что-то посвежее.
Вот и... Скажем так, за долгое время я не видела такого сильного драматического фильма. Правда одну сцену можно было бы и убрать, ну то такое.

История о крохотной лжи, разрушившей жизнь хорошего человека. В силу обстоятельств опровергнуть невинную ложь , слова обиженной маленькой девочки, не получилось. Не потому, что мужчина, о котором говорили мерзости на самом деле был плох, нет. А потому, что люди видели (да и вообще видят) только грязь. Видели даже там, где ее не было. И вот это действительно страшно.
Нет шанса на оправдание, только всеобщее презрение за просто так. И один за одним отворачивающиеся друзья. Интересно, что с самого начала видно, каков он, Лукас; видно, что он не похож ни на одного из своих друзей - честный, добрый, самоотверженный. Видимо, городишко соскучился по сенсациям. Даже у такого человека заканчивается терпение; и видя его противодействие, я имею в виду в физическом плане, не порицаешь, а наоборот, радуешься, что он все же выступил против. Пусть даже и против всех, причем прекрасно зная, что шансов удержаться на плаву, даже будучи невиновным, почти нет.
Теперь это один из 5 любимых фильмов.

Кроме потрясающего сценария, актерской игры, операторской работы, режиссуры, монтажа в этом фильме есть потрясающая музыка. Nikolaj Egelund

@музыка: Nikolaj Egelund - The End

@темы: когда зори выстраивали WTF на небе, любовь всей жизни моей, часть N

---

А еще я сегодня иду в театр. На "Дядю Ваню". Ага, опять.
Только в этот раз с веником. Веником из белых роз. Символично, чо.
Чет мне подсказывает, что храбрость моя оставит меня в момент вручения. Такая швырну кветками в А.В. и, расталкивая всех на пути, понесусь к выходу. Далеко ж бежать, вашу машу. С первого ряда. Как-то не продумала, балин.
В общем, эх.

Генриха так и не заставила себя посмотреть. К чести сказать, я пыталась. Но не идет и все тут. Не до блевательного рефлекса, не, но почти. Я даже до ужаса бодра вырубаюсь. Новое снотворное хиддлстонового типа. Такое, наверное, было только с фильмом "Вкус солнечного света". Так что я ту заявку не буду выполнять. Наверное, заказчик немного огорчился, но, увы, я с этим поделать ничего не могу. Претит мне эта фильма. А из того, что из-под палки пишется ничего хорошего не будет.

@темы: когда зори выстраивали WTF на небе, любовь всей жизни моей, часть N

---

Долгий путь домой, Глава 7-8, Мастерпост

Долгий путь домой

Автор: znaika
Бета: mary_elizabeth
Фэндом: Король Артур
Персонажи: Тристан/Изольда, Агравейн, Артур/Гвиневра, Галахад, Гавейн, Ланселот, Дагонет, Борс/Ванора
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Драма, AU
Размер: Макси, 82 страницы
Кол-во частей: 8
Статус: закончен
Описание:
Когда от тебя останется пепел, то с первым порывом западного ветра ты вернешься домой.
Посвящение:
Всем фанам КА-2004.
Публикация на других ресурсах:
А оно вам надо-то? По этому упоротому фэндому никому и ничего не надо, лол.
Примечания автора:
Агровейн - тот, кто по фильму числился Merlin's Lieutenant. Чего-то мне показалось, что ребята с ним более чем знакомы, как, собственно, и он с ними.
И да, даешь всем Тристанам по Изольде.
У автора новый сорт чая и новый проигранный спор.
ge.tt/4J70rQm/v/0
Знаю, что из Кольхааса, но очень-очень в тему особенно к последней главе.
Наверное, в этой истории больше всего меня. Пусть я и "провела своего персонажа через все круги ада" (да, Света, задело), но я люблю его. Может, жестоко это все было, хотя даже и не "может". Я иначе не видела этот рассказ.

Благодарности:
Невероятных размеров спасибо mary_elizabeth за то, что согласилась вычитать этот текст;
latunskaya за вытребованное исполнение заявки; больше я не поведусь на такое, неа;
oksana007, Джослин, Egressa, Savanna D - спасибо, ребята, за поддержку;
internationale18 - спасибо за помощь в обсуждении сюжета и выбор названия.

Глава 1. — Viam supervadet vadens
Глава 2. — Amicus verus — rara avis
Глава 3. — Etiam sanato vulnere cicatrix manet
Глава 4. — Lupus pilum mutat, non mentem
Глава 5. — Semel traditurus, semper traditurus
Глава 6. — Aliis inserviendo consumor

Глава 7. — Homo toties mortitur, quoties ammitit suos

— Ты зря не веришь. За это время я насмотрелся на чудеса. Как стрелы находили свою цель на громадном расстоянии, как смертельно раненные лесные сражались, хотя при таких ранениях уже должны были отправиться к праотцам, — легкий поцелуй пришелся в щеку, она пробежалась вечно холодными пальчиками по грудине. Нежная и милая девочка, непонятно за что выбравшая его.

Маленькая ладошка коснулась перемотанной раны на левом предплечье. Тристан вздрогнул. Признаться, бывало и хуже за последние три года после возвращения. Только каждый раз, получая очередную отметину, очередное напоминание на теле, он знал, что в форте будет та, которую Тристан любил всем сердцем. Пару минут рядом с ней, и самая страшная боль меркла под ласковым взглядом, прикосновениями, поцелуями. Вот и сейчас она прильнула к его щеке. Как тогда, когда даже упорный Дагонет сдался, не надеясь на его выздоровление; тогда ведь только она осталась с ним, держала его, трясущегося от лихорадки, в своих объятьях и тихо шептала, чтобы он не смел ее покидать.

Тристан сильнее прижал ее к себе правой рукой и подтянул сползшее одеяло. Не хватало еще, чтобы Изольда простудилась. Бледные щечки девушки горели румянцем, волосы за ночь примялись и забавно разметались по подушке.

— О да, расскажи мне те байки об их чародее-волхве, — смеясь, произнесла Изольда и, видимо, заметив, что он ее веселья не разделяет, нахмурившись, удивленно спросила: — Что, Мерлин и правда умеет воскрешать мертвых?

— Скорее нет, чем да, — зарывшись носом в ее белые волосы, ответил Тристан. — Просто пикты до ужаса живучи, и боги этих земель к ним благосклонны.

Девушка, вздохнув, устроилась у него на груди. Он ласково провел по светлым волосам. Рассвет уже давно наступил. И если не прислушиваться, то казалось, что, кроме них, в этом проклятом месте никого не было. Гавейн с Галахадом еще вчера отправились в дозор, а помимо тех двоих, в выделенной комнатушке никого быть и не могло. Дрова в камине давно истлели, и холод становился все ощутимее. Нашарив раненой рукой свою одежду, сваленную вчера в кучу, — хоть бы Изольда этого не заметила, — он потянул к себе рубаху.

Девушка глубоко вдохнула, как и всегда, когда собиралась задать весьма неприятный вопрос, вроде останется ли он в Британии по окончании срока. Признаться, тогда — да и сейчас, — Тристан не знал ответа. Выбрать между ней и сестрой было слишком сложно. Сложно было ее не видеть хотя бы в те дни, когда они с Артуром отправлялись на очередное бессмысленное сражение с лесными, а еще сложнее было отказаться от мечты, питающей его все эти годы, дарующей надежду. Тогда Изольда, услышав его "не знаю" только горько улыбнулась и, собрав вещи, видимо, все же предупредив Ванору, ушла, как он позже узнал, к своему дяде Марку в поселок. Пару бессонных ночей и летящие в спину насмешки от рыцарей было сложно забыть.

Он уже мысленно приготовился к вынужденному расставанию.

— А твои боги? Много тебе дали твои боги? — холодная ручка пробежалась по левой стороне ребер. Щекотно. Поймав ловкую ладошку, коснулся губами кончиков пальцев. Изольда уткнулась подбородком в грудину и выжидательно вглядывалась в его лицо, как и всегда, стараясь уловить фальшь в его словах. Обжегшись на молоке, дуешь и на студеную воду. Успокаивающе пройдясь рукой по виску, Тристан, сев в кровати, поцеловал девушку в нос и притянул к себе, укутав спинку одеялом.

— А тебе твой?

Она смущенно отвела взгляд в сторону и чуть слышно прошептала:

— Он мне послал тебя.


Тристан никогда не задумывался о том, что же ждет там, по ту сторону смерти, никогда не вдумывался в значение слов, сказанных на эту тему волхвом его племени или Мерлином, не прислушивался к тому, что говорил священник Мариус, который все никак не мог смириться с мыслью, что девять оставшихся сармат так и не стали частью его паствы. Но сейчас, мчась во весь опор в поселок, стараясь не думать о том, что, может быть, уже слишком поздно, Тристан тешил себя надеждой, что за столько лет на чужбине боги этих земель хоть один раз проявят свое милосердие.

Ну же, быстрее.

Лошадь Тристана неслась по сугробам из последних сил, проваливаясь в высокие заметы. Хоть бы успеть, хоть бы успеть. Перед глазами мелькали черно-белые пятна.

Там, вдалеке, в небеса вился серый дым.

Судорожно вдыхая морозный воздух, Тристан пытался себя заставить поверить, что она еще жива. Изольда же не могла умереть, ведь правда? Она же не оставит своего брата здесь одного, она же не оставит его, Тристана? Казалось, сердце выскочит из груди. Рыцари Артура вместе с командующим безбожно отстали. Ястреб, летевший высоко в небе, был его единственным спутником.

Боги, ну почему, почему он сегодня не смолчал, почему оставил ее тогда, когда был больше всего нужен? Судя по тому, что сказала Ванора, — скривившись, едко отметила, что она не нанималась присматривать за его зазнобой, но, видимо, заметив на его лице испуг, все же ответила, — Изольда, спросив дозволения у Кастуса, отправилась в поселок к своему дяде.

Это он, он во всем виноват.

Сильнее натянув поводья, Тристан еле успел сжать ногами бока лошади, чтобы не вывалиться из седла. Заартачившееся животное упрямо отступало назад.

— Тише, ну что ты, — ком, вставший в горле, мешал говорить; Тристан осторожно провел рукой по шее лошади и изо всех сил старался, чтобы голос прозвучал как можно спокойнее. — Осталось совсем немного, видишь? Помоги мне, пожалуйста.

Изольда же знала, что в случае нападения лесных нельзя оставаться в доме, нужно бежать к реке, в сторону леса. Только бы девушка не пыталась еще кого-нибудь спасти. Но, прекрасно зная ее, представить, что Изольда ушла сама из поселка, было сложно.

Оставив лошадь, Тристан побежал в сторону ее дома, стоявшего на окраине. На удивление, эта часть поселения не была объята огнем. И надежда, угасшая в сердце, вновь ожила. Только заметив распростершегося на алом от крови снегу Марка, он заставил себя остановиться и перевести дыхание. Вытащив из ножен клинок, Тристан подошел к покосившейся двери ее дома.


— Знаешь, а может, стоит Гая забрать сюда, в форт? — девушка вздрогнула и поджала губы. Пытаясь не показать свое раздражение, почти аккуратно поставила тарелку с супом. Зато деревянную ложку знатно приложила о столешницу. Тристан усмехнулся и накрыл ее руку своей. — Я серьезно, Изольда. Ну что ему делать там, в поселке? Сидеть и тебя дожидаться? Здесь же он сможет...

— Меньше бы с тобой торчала, чаще бы дома была с братом, — зло ответила девушка, но руку не убрала. Борс покачал головой и молча уткнулся в тарелку под его взглядом. Все же хороша была идея сесть отдельно от рыцарей за завтраком. Устало выдохнув, она устроилась напротив. — Прости, я не хотела. Правда, Тристан, прости, пожалуйста, — он улыбнулся. Изольде не за что извиняться, Тристан ведь все прекрасно понимал. Если бы не нужны были ее семье деньги, не пришла бы она в форт. А не будь ее, скорее всего, за эти три года и его бы не стало. — Я не хочу, чтобы Гай был здесь. Если... — растерянно оглядываться по сторонам она все еще не отвыкла, вот и сейчас, вжав голову в плечи, боясь поднять на него взгляд, прошептала, — если и его заберет эта глупая война, я не выдержу. Не после всего, Тристан. У меня ведь, кроме него, здесь больше никого нет.

Сердце пропустило удар. Действительно, больше никого. Его ведь тоже нет. Отпустив ее ладонь, он вперился в содержимое тарелки. Грибная похлебка, казавшаяся неимоверно аппетитной, враз перестала быть таковой.

— Дагонет хотел бы взять себе ученика. После смерти лекаря он сам не справляется. Мальчик бы был постоянно в форте, рядом с тобой. И, в случае чего, римляне смогли бы вас защитить.

— Так же, как пару лет назад? Тристан, тебе ли не знать, что предателей здесь и так слишком много.

Он удивленно взглянул на Изольду. Это же... Она ведь не серьезно?.. Непривычно было видеть в ее таких родных глазах отвращение.

— Мне ли не знать? — он вцепился в столешницу, желая прогнать то гадкое чувство, разлившееся в груди. Гомон посетителей таверны будто бы исчез. — Предатели? Изольда, ты о чем?

Девушка отвела взгляд в сторону.

— Те, кто захотят сбежать, сбегут. А мы здесь погибнем. Ты же понимаешь, своя рубаха ближе к телу, Тристан.

Боги. Неужели столько лет он был слеп? Облизнув враз пересохшие губы, Тристан накинул на плечи куртку. Довольно на сегодня открытий.

— Увы, Изольда, не понимаю. И не хочу понимать.

Резко поднявшись из-за стола, поблагодарив ее за неимоверно вкусный завтрак, проигнорировав удивленного Ланселота, по-видимому, опять наблюдавшего за ним — в последнее время изучающий взгляд рыцаря Тристан на себе часто ловил, — он вышел из таверны. После полумрака помещения не по-зимнему яркий день ослеплял. Ласковые лучи солнца коснулись лица.

Он для нее всегда был только предателем, так получается? Даже для нее. Втянув сквозь зубы морозный воздух, откинув в сторону лезущие в глаза волосы, Тристан собирался было пойти в конюшню, как холодная ладошка коснулась пальцев правой руки.

— Прости меня, я сказала что-то не то, и... — девушка уткнулась лбом в его плечо. Он еле подавил в себе желание заправить за ухо выбившуюся из ее косы светлую прядку.

— Не нужно извиняться, я понял, спасибо, — скрыть горечь слов так и не удалось. Изольда нервно облизнула губы и поежилась. Опять выскочила, не накинув на плечи кафтан. Вот несносная девчонка. Он спрятал руку в карман. В бездну все. Нужно развеяться.

— И что же мне теперь делать?.. — тихо и как-то по-детски наивно спросила Изольда, обнимая себя за плечи.

— А что хочешь, то и делай. С меня хватит, — и было действительно сложно удержаться, чтобы не оглянуться.

Несколько часов спустя, блуждая по лесу — встретившийся по пути в конюшню Артур рассеянно кивнул, когда он попросил дозволения выйти из форта, — Тристан и сам не заметил, как подошел к подножью холма, у которого они когда-то с Агровейном условились встретиться. Мерзкое "предатель" все еще звучало в голове.

Бессмысленно было бежать, только тогда мечта о свободе затмила разум. Может, если бы отец рассказал ему правду, удалось бы избежать этой ошибки?

Все это время "незаметно" шедший за ним человек в плаще с надвинутым на глаза капюшоном растерянно замер, не успев спрятаться за стволом сосны, когда Тристан, быстро вытащив из колчана стрелу, положил ее на тетиву.

— Если будешь убивать, Тристан, — с улыбкой в голосе ответил Агровейн, откидывая капюшон, — то стреляй прямо сюда, — и коснулся центра лба. — А если для приспешника Рима клятвы все еще не пустой звук, то опусти оружие.


В доме было темно, лучина давно погасла, и в сумерках было сложно что-либо разглядеть. Нет, скорее всего, забрав мальчонку, она все же пошла к реке, а там, пройдя еще немного на запад, можно было укрыться под сенью густого леса. Проклятье, если бы только он раньше вернулся в форт... То, что поведал Агровейн, казалось бредом. Зачем уничтожать поселок, в котором, по сути, кроме стариков, детей и женщин, никого не было? Бессмысленная жестокость пиктов не укладывалась в голове. Но когда по возвращении он узнал, что Изольда ушла к Марку, промелькнула ужасающая мысль, а что, если в этот раз лжец сказал правду?

Труднее всего оказалось найти Артура, даже не убедить, нет. Никто из рыцарей его не видел, в покоях Кастуса не было, как и в таверне, конюшне, бараках, на тренировочной площадке. Наконец, ворвавшись в часовню, завидев его, склонившегося на коленях перед изображением своего бога, Тристан хотел было окликнуть Кастуса, но уже в этом не было необходимости. По форту разнесся тревожный звон колоколов.

Раз дым поднялся так высоко, что не постовые со сторожевых башен, расставленных по периметру Адрианова вала подали сигнал, а сразу фортовые дозорные, то, скорее всего, в самом поселке, кроме обугленных трупов, никого уже не было. Послав подмогу — молчание дотошных постовых было более чем подозрительным, возможно, не только в поселок наведалась смерть, — двадцать всадников под командованием Артура отправились в путь.

Как же так незаметно, миновав Адрианов вал, лесные смогли забраться вглубь земель, захваченных Римом? Мысль все ускользала.

Повсюду в доме валялись битые черепки, словно побывавший здесь что-то упорно искал. В дальнем углу лежала ее сумка. Сглотнув горькую слюну, Тристан вышел на улицу. День быстро угасал. Снующие по поселку римляне и рыцари, видимо, никого не нашли, по крайней мере, живого. Встретившись с ним взглядом, Дагонет только отрицательно покачал головой. Нет, светловолосой девушки никто не видел. Возможно, она еще жива.

В прошлый раз, отправившись забирать Изольду из поселка, он нашел ее у реки. В прошлый раз она и Гай забрались в воду и, смеясь, обливали друг дружку. Тогда же, когда он подошел, бойкий мальчишка, быстро выбравшись на берег, чуть ли не с кулаками бросился на него, крича, что не позволит обижать сестренку. Придерживая того за плечи, Тристан растерянно взглянул на Изольду, не зная, что делать дальше. Девушка в белой рубахе, облепившей тело, заливисто смеялась, а в светлых волосах, не до конца намокших во время игры с братцем, отражалось солнце. Зеленые сочные травы, синее небо, белые облака, чуть прохладная вода в реке, объятья Изольды, прижавшейся к нему, веселый смех мальчишки и тепло, разлившееся в грудине. Тогда, возвращаясь вместе с ней домой, — странно было форт впервые назвать своим домом, — он был по-настоящему счастлив.

Следы на снегу вели по направлению к реке. Странно, но Тристан отчего-то не смог разобрать, что же такое кричал ему Галахад, бегущий в его сторону. С каждым шагом, следуя за неровной цепочкой, сердце билось все сильнее. Здесь, на холме, за которым внизу тянулась река, не было черных и красных пятен на белом покрове. Глянув с холма... Нет.

Шум в голове все нарастал, когда он, не смотря под ноги, бежал вниз, проваливаясь по колено в снег. Пожалуйста, нет.

Хруст льда, каменистое дно, всплеск обжигающе-холодной воды и кровь, повсюду была ненавистная кровь, вытекшая из раны на животе Изольды.

Он еле успел подхватить ее прежде, чем она ушла бы под лед. Странно, как он ее ни звал, девушка не открывала глаз. Красными от крови пальцами Тристан коснулся высокой горловины свитера, оставляя на серой материи уродливые пятна.

Тяжело было сделать вдох. В горле встал ком.

Не успел.

— Я никогда у вас ничего не просил, моя вера не была сильна, но сегодня, прошу вас, молю, — ненавидя себя всем сердцем, прижимая к себе девочку, свою нежную, хрупкую девочку, стоя по пояс в воде, опираясь рукой на отчего-то такой хрупкий лед, он пытался согреть теплом Изольду и взывал к давно забытым богам. — Пожалуйста...

Звенящая тишина послужила ему ответом.

Никто не сотворит чудо ради него. Она не поднимет веки, не посмотрит больше на него своими невозможными глазами цвета летнего неба. Под задубевшими от холода пальцами ниточка пульса на ее шее не билась, сердце в груди не стучало. Тристан осторожно провел рукой по спутавшимся намокшим волосам, коснулся губами высокого лба. Отвратительная в своей правдивости мысль причиняла невыносимую боль. Если сейчас он сдвинется с места, выйдет на берег, придется признать, что ее больше нет, что она больше никогда не засмеется звонким смехом, не прижмется к его груди.

— Все хорошо, моя маленькая, все уже хорошо, — целуя в висок, опускаясь к ее уху, шептал Тристан, вышагивая по дну реки. Лед крошился, впивался в бока, замерзшие руки, которыми он бережно поддерживал Изольду под спину, но боли почему-то не чувствовал. — Больше никто, слышишь меня, никто тебя не обидит, я буду всегда рядом с тобой.

Намокший матерчатый доспех тянул вниз. Ее белые волосы разметались по плечам. Держа одной рукой Изольду под лопатки, Тристан осторожно коснулся ее щеки.

Он давным-давно должен был утонуть. Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Сколько же людей погибло из-за него? А сколько еще должно погибнуть? А теперь и... Нет.

— Тристан, стой! Остановись ты! — голос Галахада доносился словно сквозь толщу воды. Хруст льда, брызги, плеск. Кто-то резко дернул его за плечи, оттягивая в сторону берега.

Нет. Нет-нет-нет, он не должен оставлять ее одну, он обещал. Пусть хоть это обещание будет исполнено.

— Боги, Тристан, ты что удумал? — перед глазами мелькали размытые тени. Тело сотрясала крупная дрожь.

— Богов нет в этих землях, Галахад. Они давно оставили это проклятое место.

Он помнил, как отчаянно сопротивлялся, как что-то зло кричал, когда подоспели остальные славные рыцари. Помнил, как тряпичной куклой осел на покрытую снегом землю и перебирал мокрые прядки пшеничного цвета. Отовсюду тянуло жженым любистком, хотя, казалось бы, откуда ему здесь взяться?

Тристан скинул с плеч плащ, наброшенный Кастусом, и укрыл ним ее по самый подбородок. Умиротворенное, белое как снег лицо Изольды и алый римский плащ, прикрывший рану на животе. Казалось, будто она просто уснула.

Уснула. Только уже вечным сном.

Белое крошево мерно опускалось с небес, видимо, пытаясь спрятать под своим покровом красные разводы на снегу, скрыть от людских глаз алый плащ и милую, добрую девочку. Было тяжело дышать.

— Зачем? — Артур наклонился к нему, осторожно коснулся плеча. Холод, до этого практически не ощущавшийся, окутал с ног до головы. — Ты ей уже ничем не поможешь, Тристан. Ее больше...

— Еще слово, и я тебе врежу, — твердо ответил он, сжав ладони в кулаки. Пусть его тогда повесят, пусть. Но он не позволит этому... этому римлянину, отпустившему ее сюда, говорить подобное. И горько рассмеялся, понимая, что в ее гибели виноват не меньше. Если бы только промолчал. Если бы не пытался ее заставить забрать в форт брата. Если бы… Брата? Проклятье, как он мог забыть. Может, еще не поздно, может, хотя бы мальчишка спасся. Сглотнув, спросил: — Есть выжившие?

Кастус нахмурился и покачал головой. Ясно. Взглянув в последний раз на нежное и такое спокойное лицо Изольды, Тристан поднялся с колен, завернулся в плащ, предоставленный Гавейном, и поднял с земли меч.

Оружие казалось слишком тяжелым. Он провел пальцами по острию, и по ладони потекла красная капля. Лесные не останутся безнаказанными. Ланселот успел подхватить его, когда Тристан, сделав шаг, пошатнулся.

— Помнится, вы хотели знать, где лагерь лесных? Так почему бы нам, запасшись стрелами и огнем, не навестить их?

И через два дня, собравшись с силами, пытаясь не смотреть в сторону местного кладбища, пополнившегося еще одной могилой с деревянным крестом, а не как обычно, воткнутым в землю мечом, следуя за своим командиром вместе с карательным отрядом римлян в глубину леса, указывая путь, Тристан впервые жаждал испачкать острие меча в пиктской крови.

Пощады не будет.



***

— Вернешься ты в форт, и что дальше? — с нотками испуга в голосе поинтересовалась рыжая, держа руки над головой. Ее стоило убить, Тристан точно это знал. Но оставлять Спею одну бесчеловечно. — Ты все равно не сможешь их всех спасти. На рассвете...

— До рассвета еще далеко, — он подступил поближе. — Брось сумку на землю, — женщина медленно опустила поклажу на еще не растаявший снег. — А теперь, будь так добра, показывай дорогу. И без глупостей. Твоей дочери будет без тебя плохо.

Тристан заметил ее еще на подходе к дубраве. Попытка незаметно последовать за ним явно не удалась. Он нахмурился. Зачем было возвращаться ночью через весь лес? Неужели она так хотела его спасти? Да, как же. Сложно было в это поверить.

На небе не было ни облачка. Ярко сияла полная луна. С каждым шагом идти становилось все сложнее. Пульсирующая боль в голове не так сильно тревожила, как рана, которую не особо удачно перевязала Изольда. Скорее всего, опять пошла кровь. Тристан коснулся левого бока. Да, так и есть. Агровейн, наверное, очень расстроится, если узнает, что он испачкал его вещь. Думать о том, что же он сможет сделать, придя в таком состоянии в форт, не хотелось. Радовало одно — до рассвета еще было много времени. Выбрав одну из стрел, Тристан крепко зажал в руке древко; долго держать стрелу на натянутой тетиве не удавалось. Он усмехнулся. Силен спаситель, ничего не скажешь.

Интересно, в этот раз пикты опять попытаются сжечь форт или?.. За последние почти одиннадцать лет никто из их племени не пытался повторить подобное. Возможно, после поджога их лагеря желание играть с огнем у лесных поугасло. Единственный выживший мальчишка из поселка Изольды, ровесник Гая, прятавшийся в одном из домов на окраине, рассказал, что пикты тогда пришли еще на рассвете и за пару часов изничтожили "предателей крови". И только уже когда солнце клонилось к закату, подожгли дома. Признаться, до этой зимы Тристан свято верил, что Агровейн не был вместе с пиктами тогда, что прибился к одному из восточных племен и осел где-то неподалеку Катнис, а узнав о близящемся нападении, решил предупредить по старой дружбе. Только заметив его в составе отряда Мерлина, когда было совершено нападение на этого римского индюка, Германуса, сомнения, гонимые прочь все это время, вновь нашли оплот в его сердце. Агровейн не зря его тогда нашел в лесу, не зря предупредил о вылазке, и, не отправь тогда Артур к постовым на сторожевых башнях подмогу, в тот день погибло бы больше людей империи. Возможно, старый добрый друг надеялся, что за единожды сказанную правду обретет доверие Тристана навечно, но, увы, просчитался.

За все эти годы, проведенные вместе с римлянами, он много зла совершил. Но без содрогания вспоминать ту ночь в лесу даже сейчас не мог. На его руках слишком много крови. Но, как бы сказал Мариус, упокой господь его душу, деяния, совершенные во благо, но приведшие к смерти, не будут приравнены к убийству в день страшного суда. Правда, священник тогда так и не уточнил, что же за благо такое, если к нему дорога устлана чужими жизнями.

— И ты еще собираешься сражаться? — едко спросила Изольда, глянув на него через плечо. Вот не может эта женщина молча идти. — Да ты еле на ногах держишься, того и смотри, упадешь.

— Поговори еще, и посмотрим, кто раньше упадет, — беззлобно ответил Тристан, прижимая левую руку к боку. Женщина упрямо поджала губы и покачала головой.

Чудес не бывает, это Тристан давно усвоил. Большую цену пришлось заплатить за это знание. Странное ощущение, роящееся в груди, не давало покоя. Что-то не так. Подслушанный разговор, проявивший милосердие Агровейн и найденный в корнях клена наконечник стрелы сложно было списать на удачу. Да еще и рыжая, появившаяся в нужное время в нужном месте.

Остаток пути он пытался не обращать внимания на пульсирующую боль в боку. Признаться, получалось не особо хорошо. Холод пробирал до костей.

— Зря я тебя спасала, Тристан, — тихо произнесла женщина, но в тишине ночи слова были отчетливо слышны. Он хмыкнул, подтолкнув застывшую было на месте ведьму в спину. Не только она его за зря спасала. Только, как правило, все, проявляющие милосердие к нему, погибают.

Невдалеке раздался крик совы. Изольда, до этого аккуратно шедшая по кочкам, сделав пару шагов, не удержалась, оступившись на скользком от подтаявшего снега камне, и упала на землю, громко вскрикнув.

Сова, видимо, решившая поохотиться в предрассветных сумерках, вновь издала крик, подозрительно похожий на человеческий, только теперь уже гораздо ближе. Хорошая попытка, рыжая. Подняв сопротивляющуюся женщину за ворот, Тристан, склонившись к ее лицу, приставив наконечник к шее, поинтересовался:

— Так куда, ты говоришь, отправился Агровейн?

— Откуда мне знать? — раздраженно ответила Изольда, отворачивая лицо в сторону, ощупывая левой рукой землю, видимо, пытаясь нашарить камень. — Меня близ хижины тогда не было.

— А кому тогда подала знак, милая?

Она испуганно заозиралась по сторонам, попыталась было дернуться, но Тристан сильнее прижал к бьющейся жилке острие синей от яда стрелы.

— Ты же прекрасно знаешь, что, порань я тебя сейчас, до полудня тебя не станет, — тихий шепот, сказанный почти на ухо, заставил ее вздрогнуть. — Я же тебя предупреждал, Изольда.

Карие глаза с мольбой смотрели на него. Тристан сцепил зубы, услышав ее "пожалуйста, а как же Спея?".

Нельзя. Малышка не заслуживает такой судьбы.

Шумно втянув морозный воздух, помог ей подняться. До форта осталось всего ничего, собственно, как и времени. Небо на востоке начало светлеть. Благо дым еще не тянулся вверх от подожженного форта. Может, Артур еще жив. И сильнее сжал руки в кулаки, впиваясь обломанными ногтями в ладони. Когда-то он позволил себе надеяться.

— Убирайся отсюда. Ты уже навредила всем, чем могла.

Женщина обхватила себя руками и удивленно уставилась на него, будто не веря в свою удачу. Он покачал головой.

— Я не стану стрелять тебе в спину, Изольда. И скажи Спее, что мне очень жаль.

— Ты же понимаешь, что там погибнешь? — о, пожалуйста, будто ей действительно не плевать. Он, поправив колчан, направился на восток. Еще немного, и стены форта будут видны. — Тристан! — боги, эта женщина, видимо, никогда не уймется. Остановившись, обернулся через плечо. — Они начнут, когда Гвиневра выйдет на стену. Может быть, ты еще успеешь. Поспеши, Агровейн с остальными скоро будут здесь.

Когда вдали стало видно каменную кладку стены, Тристан, приложив все усилия, подался вперед. Боль в боку огнем расплывалась по телу. Было невыносимо жарко. Снега на дороге почти не было, словно метель, бушевавшая пару дней назад, сюда не смогла найти путь, затерявшись в лесу. Чертов указатель давно был уничтожен, остался только покосившийся столб. Не осталось даже напоминания о ребяческих выходках тех, кто уже давно должны были стать свободными людьми.

Странно. Старый друг отчего-то не встречал у стен форта. Тристан посмотрел в небеса. Нет, ястреба нигде не было видно. У поднятых ворот не было стражи. Может, Ланселот не получил послание? Сверху, неспешно прогуливаясь под руку с Артуром, — за столько лет он бы ни за что не спутал своего командира с кем-либо другим; этот храбрый недоримлянин всегда был чрезмерно обходителен с женщинами, — шла Гвиневра, сжимая в руке до боли знакомую гасту Мерлина. Сердце сильнее забилось в груди, когда Тристан подрагивающей от холода рукой уложил на тетиву стрелу.

Даже если он сейчас ее и убьет, то остановит ли это пиктов от нападения на форт? Возможно, пару человек, шедших за ними с Изольдой, и были в лесу, но как он мог не заметить подошедший отряд? Такого быть не может. Солнце озарило первыми лучами землю, и не до конца растаявший снег окрасился в оранжевый. Выдохнув, Тристан опустил лук. Нужно переговорить с Кастусом. Что-то не так в этой истории, рассказанной Изольдой и Агровейном.

А что именно было не так он понял через несколько мгновений, когда стрела со свистом рассекла воздух и женщина, шедшая под руку с Артуром, чуть не перевалилась через ограду форта. И когда вышедший из-под навеса заснеженных деревьев Агровейн весело отсалютовал ему рукой и скрылся в лесу, рыжая, молившая о пощаде, так жаждущая вернуться к Спее, вырвавшись вперед из укрытия, пронзительно закричала:

— Убийца! Убийца! Стража, здесь римский лучник, уничтоживший перемирие!


_____
*Человек умирает столько раз, сколько теряет своих близких.
Публий Сир


Hans Zimmer – "All Of Them!"

Глава 8. — Suus tempore domum redire

Когда от тебя останется пепел, то с первым порывом западного ветра ты вернешься домой.





"Домой. Я скоро отправлюсь домой".

Вдох-выдох.

В голове пульсировала боль. Веки почему-то казались невыносимо тяжелыми. Странная легкость в груди. Лицо окутало тепло, и, сделав глубокий вдох — откуда здесь взялся аромат свежескошенных трав? — Тристан на удивление не почувствовал осточертевшей боли в ребрах.

Ярко сияло солнце, и в небесах не было ни единого облачка. Там, вдалеке, вплоть до самого горизонта, простирался зеленый луг. Высокие травы клонились под ветром. Собравшись с силами, коснувшись ладонью головы — Тристан сцепил зубы от прошившей висок боли, — сел, упираясь ладонью в нагретую землю.

— Пустошь скорби, пустошь славы, пустошь памяти печальной. Щедры травы и дубравы, но где-то дом в дали дальней. О, а я было подумал, что ты так весь день проведешь, в блаженном ничегонеделаньи, — ехидный голос Ланселота он бы всегда узнал. Тристан хмыкнул и поморщился, пытаясь разглядеть лицо этого насмешника. Солнце било в глаза.

— А ты что-то имеешь против?

Ланселот уселся рядом с ним, вытянув босые ноги вперед. Странно. У первого рыцаря Артура не было его верных спутников-мечей. Да и доспеха не было. Только странная алая рубаха, потемневшая в районе сердца, да излюбленные черные штаны.

— Ты еще успеешь отдохнуть, Тристан, — растянув губы в улыбке, произнес Ланселот, вглядываясь в голубые небеса. Там, в вышине, летал старый друг. Где-то вдали раздавались звуки битвы. Но сколько бы Тристан ни оборачивался в поисках источника шума, вокруг было только поле с высокими травами, безоблачное небо и яркое солнце, да улыбающийся чему-то своему первый рыцарь Кастуса. — Если она умрет к вечеру восьмого дня, Мерлин забудет о перемирье.

Она? Черти бы его побрали, о чем Ланселот говорит? И прежде чем он успел задать вопрос, тот продолжил:

— Как же здесь красиво, Тристан, посмотри. Степи, как море, — от горизонта до горизонта, на коне не доскачешь, и синие широкие небеса. Нет границ. — Подумав, тихо добавил, отведя взгляд в сторону: — Она это свободой назвала, когда ты так и не решился выйти из своего укрытия в лесу, чтобы рассказать о приближающихся саксах, — откинувшись на спину, Ланселот, прикрыв предплечьем глаза, нашарил рукой в густой траве арбалетный болт и со злостью отшвырнул прочь. — Только теперь уже не все вкус свободы ощутят.

Голоса становились громче, боль, пульсировавшая в голове, все нарастала. Мягкое тепло, растекавшееся по грудине, вмиг сменилось холодом, когда Ланселот, несильно ткнув в бок, еле слышно произнес:

— Твоя девочка тебя давно простила, слышишь. А теперь же вставай. Проснись, Тристан.


— Проснись, Тристан!

Зелень трав сменилась серостью. Пытаясь убрать невесть откуда взявшуюся размытую странную картинку, он потер глаза.

Только сон. Ничего более.

Приглушенный свет неприятно ударил по глазам. Серый потолок, каменные стены и ни тебе бескрайнего неба в вышине, ни укрытых зеленью степей родного дома. Вокруг были пустующие кровати лазарета. Перемотанное предплечье чуть повыше запястья до боли сжал Галахад, видимо, пытаясь его разбудить. Там, у выхода из помещения, о чем-то яростно спорил Борс с высоким пиктом в алом римском плаще.

Тристан усмехнулся. Привередливость и ненависть к римлянам в холодное время, судя по всему, может быть отринута прочь.

— Вы допустили, чтобы ее ранили. Если Гвиневра умрет...

— Ключевое слово — если, — выйдя из себя, гаркнул рыцарь, мимовольно потянувшись правой рукой к кинжалу в ножнах. — А теперь, будь так добр, скажи своим, если еще хоть один из них попытается проникнуть сюда, Артур сам разорвет мирное соглашение и в подтверждение украсит стены форта вашими головами. Я ясно выразился?

Изрыгнув проклятья на семь поколений в адрес упертых сармат, пикт, резко развернувшись, вышел из лазарета, громко хлопнув дверью. Борс со всей силы ударил кулаком в стену.

— Молодец, давно... следовало руку размять, — хрипло произнес Тристан и, сцепив зубы, поднялся в кровати. Жар уже спал, да и ребра ныли значительно меньше. Откликнувшаяся на слова рыжей пиктская стража приветливо встретила его у ворот форта, изрядно намяв бока. Хотя, к чести сказать, даже в таком плачевном состоянии, в каком прибыл к "дому", он сражался до конца, пока силы его не оставили. Благо Артур подоспел прежде, чем уперевшееся в шею копье одного из неизвестных пиктов лишило его жизни. Хотя, возможно, это и не совсем было благо.

Он жестом остановил Галахада, поднесшего ему кубок с пахнущим травами отваром.

— Я тебе сейчас тоже что-нибудь разомну, — не оборачиваясь, произнес Борс, опустив плечи. — Ты что, мать твою, удумал? Бездна тебя подери, Тристан, мы не справимся со всеми лесными, они перебьют нас одного за другим.

Ну как же, перебьют. Зря рыцарь не берет в расчет дар Артура собирать и воодушевлять войско. Те крестьяне, не державшие за свою жизнь в руках мечей, сражались самоотверженно с саксами примерно так же, как и лесные.

— Будто в том есть его вина, Борс, — едко отметил Галахад, отставив кубок на стол, и зябко обнял себя руками. — Это было ясно, когда рыжая в форт его мертвого ястреба с письмом принесла. Им нужно было выманить Артура с этой девкой, вот, собственно, и выманили. Чего я сам понять не могу, так это почему он повелся на явную ложь.

Тристан сжал ладонями пронзившие болью виски. Ясно, где пропал старый друг. Интересно, что же было такого в том письме, что командующий вместе с Гвиневрой послушно вышли на стену?

— Где Кастус? Мне нужно срочно с ним переговорить, — опустив ноги с кровати, вцепившись рукой в спинку, он попытался было подняться. К горлу подступил тошнотворный ком, и если бы не подоспевший Борс, лежать бы ему на дощатом полу.

— Они с Мерлином пытаются уладить то, что из-за тебя произошло, — недовольно проговорил рыцарь, помогая лечь в кровать.

— Если бы стрелял я, она была бы уже давно мертва, — Тристан облизнул пересохшие губы. — Вы же знаете, я всегда попадаю в цель.

— Благо знаем это не только мы, но и Артур. Он слишком сильно верит тебе, Тристан, — так же тихо произнес Галахад. — Его вера — единственное, что спасло тебя от смерти. Стрелы были отравлены и, скорее всего, к исходу восьмого дня она умрет, потому как противоядие на нее не подействовало.

Ястреб, "к исходу восьмого дня умрет". Нехорошие предчувствия закрались в сердце. Значит… и первый рыцарь Артура тоже?.. Сглотнув ком, чуть подавшись вперед, превознемогая головную боль, спросил:

— Ланселот... не пережил битвы, да?

Борс хмуро кивнул, сжав руки в кулаки, и, будто вспомнив что-то до безумия важное, направился к выходу из лазарета.

— Как?

— Как погиб? — разглядывая свои ладони, переспросил Галахад. Тристан кивнул. Друг, закусив губу, произнес: — Сердиков сын не был честен в бою. Арбалетный болт в сердце. Мгновенная смерть. Пепел развеяли на западном ветру, как он и хотел.

Жалобно проскрипели петли двери. Видимо, Борс вышел. Тристан опустил налившуюся тяжестью голову на подушку и прикрыл глаза.

— Значит, он первый, кто отправился домой.


Все было зря. В который раз славный друг Агровейн... А впрочем, тот, кто не хочет быть обманут, на уловку не попадется. Столько лет прошло, столько раз обжигался и в очередной раз поверил. Наверное, Ланселот бы знатно посмеялся над сложившейся ситуацией, только, увы, теперь острослов умолк навеки.

Он хмыкнул. Надо же, ведь как все разыграли. Да ведьма тоже хороша. Не пожалей ее тогда, в лесу, возможно, сейчас ему не пришлось бы прятаться под надзором одного из сармат в лазарете. С улицы доносился смех и гомон. Гавейн нервно расхаживал у окна. Но почему женщина, спасшая жизнь ему тогда, пару седьмиц назад, вот так безбожно окрутила сейчас? Она ведь не сразу рассказала о знаке, который должна была подать Гвиневра. Будто действительно не хотела его отпускать в форт.

— Прекрати мельтешить, Гавейн, — хрипло попросил он, и рыцарь, виновато пожав плечами, уселся на одной из кроватей. — Слушай, а рыжая, так ратовавшая за мою поимку, уже покинула форт?

Друг отрицательно покачал головой и вперился взглядом в окно. Раздался приглушенный вскрик. Да что, черт побери, там такое на дворовой площади происходит?

Странное чувство, роившееся в груди, отдавало болью в голову. Любящая мать не пошла к своему ребенку, но, обогнав его, затаилась в чаще и, выдав свое местонахождение, позволила себя схватить. Зачем? Зачем ведьме помогать в отмщении Агровейну? Если только... Спея.

— Гавейн, мне нужно повидаться с рыжей. Она может знать, как спасти Гвиневру, не зря же...

— Это невозможно, — поймав его удвиленный взгляд, вздохнув, продолжил. — Ведьма у пиктов. Был выбор: ты или она. Сам понимаешь, позволь им забрать тебя, не стало бы еще одного сармата.

С улицы раздался женский крик.

— Она там? — сухо спросил Тристан и, собравшись с силами, превозмогая боль, поднялся на ноги. В голове шумело. Добравшись до стола, взял свой меч, видимо, принесенный кем-то из рыцарей, и, не слушая Гавейна, пытавшегося воззвать к его разуму, что, мол, договор с пиктами превыше всего, и он может погибнуть, если вмешается в их правосудие, покинул лазарет.

Промозглое утро не радовало яркостью красок. Холод сразу же пробрался под кафтан. Там, в центре, знакомый высокий пикт в алом плаще держал рыжую, стоящую на коленях, за волосы, приставив к ее щеке острие кинжала.

— Сражался бы с тем, кто может дать достойный отпор, — протянул Тристан, подойдя поближе, разминая плечи, и удобнее перехватил рукоять. Странно, даже руки не дрожали — сталь со свистом рассекла воздух, когда он поднял меч.

— И до тебя еще очередь дойдет, — усмехнулся мужчина, сильнее сжав руку в ее волосах, — смотри, ведьма, у тебя защитник выискался. Неужто приворожила его?

— Пятнадцать лет войн тебе было мало? Желаешь продолжения?

— В этот раз преимущество не на вашей стороне, — зло выплюнул пикт, сильнее надавливая на острие. По щеке женщины потекла кровь.

— Преимущество за нами до тех пор, пока мы живы, разрисованный.

— Это ненадолго.

— Хочешь проверить? — вкрадчиво поинтересовался подошедший Арториус. Пикт нервно обернулся и выпустил свою добычу. Изольда растерянно осталась на месте. По правую руку командующего стоял Мерлин, сжимавший в руках золотую гасту. Заметив Тристана, волхв кивнул. — Чего застыли? Расходитесь, представление окончено. Опусти меч, Тристан. Довольно кровопролития в этих землях.

Столпившиеся пикты в римских плащах, завидев Мерлина, поспешно покинули площадь. Кастус протянул руку и помог подняться испуганно глядящей на мужчин рыжей и, осторожно коснувшись раненной щеки, аккуратно стер каплю крови.

— Семь из пятнадцати пособников твоего друга уже пойманы, — тихо прошелестел Мерлин застывшей от страха женщине. Тристан, опустив меч, подался вперед. — И если ты поможешь спасти мою дочь, то я сохраню тебе жизнь.

— Если я это сделаю, он убьет мою Спею, — так же тихо ответила Изольда, вжав голову в плечи.


К вечеру начался снег. Сыпало так, будто отступившая было зима захотела вновь завладеть землями Британии. Разговор с Арториусом прояснил ситуацию. Лагерь повстанцев, противящихся примирению римлян и пиктов, был найден и разгромлен на рассвете. Тогда же был пойман падальщик Фидах, который любезно поделился с людьми Мерлина замечательной историей о том, как один верный рыцарь Кастуса должен был разрушить шаткий мир. Правда в любезности своей пикты несколько переусердствовали, и Фидах так и не смог дойти до форта, но весть о том, что Агровейн, доверенное лицо волхва, — предатель, разлетелась очень быстро по всей округе.

— Поешь, тебе нужно восстановить силы, — произнес Галахад, отставляя в сторону свою опустевшую тарелку с похлебкой. Сидевшие неподалеку пикты бросали косые взгляды в их сторону. Борс устроился с Ванорой и детьми за одним столом, Гавейн же отправился вместе с Кастусом и отрядом Мерлина в леса в поисках Агровейна. Ведьма с волхвом как исчезли пополудни в покоях Гвиневры, так и не появлялись в форте.

В таверне было на удивление не так шумно, как когда здесь были римляне. Странно было делить пищу с теми, кого почти тринадцать лет нещадно уничтожал. Еда не лезла в горло, как и разбавленное теплое вино. Разве стоит перемирие жизни маленькой девочки? Не зная Спеи, он бы без колебаний ответил, что да, стоит. Но сейчас, помня доброту малышки, ее теплый смех и карие глаза, было сложно заставить себя поверить в необходимость такого решения.

Залпом осушив кубок, Тристан поднялся из-за стола.

— Скоро вернусь, — ответив на вопросительный взгляд Галахада, сказал он и вышел из таверны.

На дворе было безлюдно. Из окон покоев Арториуса, которые тот разделил с Гвиневрой, лился тусклый свет. Подняв голову вверх, Тристан вгляделся в небеса. Серые тучи почти закрыли яркую полную луну. Хижину ведьмы также сожгли на рассвете, как и лагерь повстанцев. В поселении пиктов Агровейна не примут, покинуть лес, скорее всего, тот еще не успел. Остается только одно место, где стоит проверить.

— Далеко собрался? — выгнув бровь, поинтересовался Джулз, подходя к нему поближе, опираясь на посох, прихрамывая на левую ногу. Видимо, и ему на поле битвы досталось. Подвесив лампу, тяжело опустился на лавку. — В молчанку играть будешь, а, Тристан? Если подохнешь, в какой хоть стороне твое тело искать, сармат ты неугомонный.

— Искать не придется, — тихо ответил он, взбираясь на серую в яблоках лошадь. Ласково провел по гриве и натянул повод. — Спасибо, что позаботился о ней.

Конюх растерянно кивнул.

— Жаль, о твоем Друге позаботиться не смог.


Снег летел в лицо. За долгие годы надоевший доспех неприятно сжимал грудину. Боли больше не было, только холод, пробиравшийся под стеганку, немного досаждал. Видимо, эти пару дней, проведенные почти в беспамятстве, все же возымели действие. Нужно будет непременно поблагодарить Агровейна за вынужденный отдых.

Эту дорогу хотелось бы забыть, да запомнилась она на всю жизнь. Вдалеке больше не горел форт, больше никто не гнался за ним — ни римляне, ни пикты. Привязав коня к дереву, Тристан взбрался на возвышение. На холме было удивительно светло.

— А я уж было подумал, что ты не догадаешься, — растянул губы в улыбке Агровейн, потирая озябшие руки. — Так что, друг мой, понравилось тебе...

— Скажи, где Спея, забирай коня и убирайся к чертям отсюда, пока они не перерезали тебе глотку, — спокойно ответил Тристан, поравнявшись с ним. Агровейн огорченно покачал головой и потянулся к ножнам.

— Ну разве можно так прерывать человека на полуслове, Тристан? Плохо тебя воспитали твои римляне.

— Я до безумия рад, что с пиктами ты вырос не таким, как я. А теперь, будь добр, скажи, где девчонка, и уходи. Я тебя не выдам.

— После всего? Какое благородство, друг мой.

— Не друг я тебе и никогда им не был.

Резко вытащив из ножен меч, Агровейн подался вперед. Тристан легко парировал удар. Раздался звук скрежещущей стали.

— Но, несмотря на твое предательство, я не хочу тебя убивать, — отходя в сторону, произнес он, уворачиваясь от очередного выпада. Неподалеку раздались шаги по хрустящему от мороза снегу.

— Были бы все римляне такими верными своему слову, Трис, все было бы иначе, — ярко улыбнувшись, ответил Агровейн, пытаясь нанести удар слева. Резкое движение руки, и по рукаву бывшего друга потекла кровь. — Видишь, ты не сможешь удержаться от искушения.

— Дались тебе... эти римляне, — сталь вновь проскрежетала. — Позволь мне забрать девчонку, и я отпущу тебя.

— В прошлый раз, — наступая, начал Агровейн, — в прошлый раз, пообещав моему отцу, не желавшему отпускать своих детей в римское рабство, вызвавшемуся сражаться с Красом и проигравшему битву, римляне дали слово, что пощадят моих братьев, — еще удар и по ноге Агровейна потекла горячая кровь. — Я до сих пор слышу их крики, Трис, до сих пор, — зажимая рану, опустив оружие, прошептал тот. — Одного за другим. Заставив смотреть на это моего отца, меня и мать, Трис, — меч упал в снег. — Я правду тебе говорил, мой друг, я не вернусь домой. Мне некуда возвращаться. И ты, столько раз отдававший предпочтение своим дорогим римлянам, ты, мой, как я считал, брат, — ярко улыбнувшись, снял с запястья браслет с именами и кинул его под ноги Тристану, — теперь помилуешь меня? Разве не так бы ты сам поступил, если бы твой отец не побоялся тебя защитить, если бы у тебя на глазах умерла твоя Сардана?

Агровейн подшагнул поближе, так, что острие меча уперлось в живот. По спине пробежал холодок, и отчего-то стало трудно дышать.

— Я не держу ответ за то, что сделал Крас тогда, — ответил он, вглядываясь в бегающие глаза бывшего друга. — Как и никто из тех, кто остался в форте после битвы. Римлян больше нет в этих землях, Агровейн, ты зря сражаешься с тенями, желая смерти мне, Артуру и тем немногочисленным выжившим, — Тристан осторожно опустил меч, покрепче перехватив рукоять. — Даже после всего, я не хочу, чтобы тебя убили. Уезжай отсюда. На восток, как ты тогда говорил, к дружелюбным племенам.

На мгновение, всего лишь на мгновение он отвлекся, повернувшись в сторону заскрипевшего под чьей-то поступью снега. Там, под высоким разлогим дубом, стоял Галахад, сжимавший в руках рукоять лука. По воздуху просвистела стрела, и Агровейн, пошатнувшись, упал на снег. В левой руке блестело острие кинжала.

Вот и все.

— Нет, черти бы тебя разобрали, нет, не смей сдыхать, — зажимая руками рану на шее, шептал Тристан, упав на колени рядом с Агровейном. Тот только ухмыльнулся. На губах выступила кровавая пена. Прекрасно понимая, что спасти того вряд ли удастся, Тристан, наклонившись поближе, спросил: — Где девочка, куда ты дел Спею?

По белому снегу растекалась темная кровь. Вглядываясь в его глаза, бывший друг попытался было замахнуться кинжалом, но в предплечье вонзилась очередная стрела.

— Да прекрати ты, Галахад! — зло крикнул он на рыцаря, замершего с луком в руках. — Где она?

— Пикты... сожгли... дом... — захлебываясь в собственной крови, ответил Агровейн.

Ненавистный алый цвет растекся по ладоням. Сердце Тристана пропустило удар. Он плотно зажмурился. Нет, быть этого не может. Нет. А открыв глаза, заметил, что больше его некогда друг не дышал.


Раз. Вдохнуть-выдохнуть. До крыльца осталось всего ничего. Джулз странно посмотрел на него, с неким подобием сочувствия, когда он завел в денник лошадь, и даже не пробежался напоследок ладонью по гриве.

— Тристан.

Два. Собраться с мыслями, придумать, что бы такого сказать ей, чтобы она спасла Гвиневру.

— Я должен был это сделать, Тристан, пойми, — тихо произнес рыцарь и осторожно коснулся его плеча. От прикосновения передернуло. Руки все еще казались красными от крови, хотя он точно помнил, что стер все с ладоней.

Три. Маленькая девочка сгорела на рассвете. Девочка, которая впервые за многие годы ему стала дорога.

— Тристан, он бы убил тебя, если бы я не остановил его. Все равно девчонку спасти бы не удалось.

— Молчи, — хрипло произнес он. — Замолчи, Галахад. Я прошу тебя. Оставь меня в покое, найди себе занятие.

— Я просто хотел...

— Ты все уже сделал. И, наверное, правильно. Только мне от этого не легче, — приободряюще улыбнувшись Галахаду, он направился в сторону одиноко горящего окна покоев Кастуса.

Тристан долго стоял на пороге, прислушиваясь к происходящему там, за тяжелой резной дверью. И, глубоко вдохнув, вошел внутрь. Там, за прозрачной занавеской, далеко от окна, в свете зажженных вокруг ламп, на кровати лежала белая как снег Гвиневра. Черные волосы рассыпались по подушкам, и в бреду она звала отнюдь не Артура. Тристан горько усмехнулся. Вот стервец, даже напоследок сумел напакостничать своему командиру.

Тянуло сладостью меда и прохладой мяты. Изольда, заметив его появление, отложила в сторону тряпицу, судя по запаху, смоченную в отваре лесного бессмертника и ивовой коры.

— Нет, ее еще не нашли, как и Агровейна, — мягко ответил он, подойдя поближе и приобняв рыжую за плечи. — Ты только не волнуйся, Спею обязательно найдут, слышишь? — Тристан вытер бегущие по щекам Изольды слезы. Серые глаза с испугом глядели на него. Он осторожно коснулся губами ее лба. — Все будет хорошо, не бойся. Все обязательно будет хорошо.

Женщина, кивнув, вернулась к прерванной работе, напевая себе под нос что-то отдаленно похожее на колыбельную.

Там, у камина, сжимая в руках кубок, отложив в сторону золотую гасту, в кресле сидел Мерлин, вглядываясь в огонь. Спина его не была горделиво расправлена, как обычно, по щекам ходили желваки. Видимо, не чувствуя жара, тот все ближе придвигался к огню.

— Только сыновья этой земли находят упоение в сжигании заживо детей, ведь так, волхв? — тихо произнес он, наклонившись к уху мужчины. Мерлин вздрогнул и воззрился на него непонимающим взглядом. Надежда, что девочка все еще жива, на какое-то мгновение ожила в сердце. Впрочем, непонимание долго не продлилось. Тот хмыкнул и откинулся на спинку кресла.

— Священный огонь очистит скверну, — так же тихо ответил волхв, преподнеся к губам кубок. Сделав глоток, отставил его на столик. — Я и не говорил, что жизнь Гвиневры будет стоить жизней ведьмы и ребенка. А если ты расскажешь... Что же, и эта женщина погибнет. Предатели жить не должны.

— Если расскажу, твоя дочь умрет раньше вечера восьмого дня. Поверь, ей, — он многозначительно кивнул в сторону рыжей, — терять больше нечего.

По комнате лилась беззаботная песенка, в камине потрескивали поленья. Иллюзия тихого семейного вечера разрушалась почти непреодолимым желанием выхватить из ножен меч. Тристан осторожно коснулся рукояти.

— Что ты хочешь? — подавшись вперед, спросил Мерлин, сжимая подлокотники тонкими пальцами. Красиво, наверное, они бы почернели, если зашвырнуть эту мразь в огонь.

— Оживлять, как я понимаю, ты не умеешь, ведь так, великий волхв? — зло протянул Тристан. Мерлин отрицательно покачал головой. Изольда замолчала, явно прислушиваясь к разговору у камина. — Тогда поклянись, что она будет жить в достатке и не будет ни в чем нуждаться. Поклянись, или тайное слишком рано станет явным, — до хруста сжав рукук волхва, прошипел он. Зеленые глаза с нескрываемой ненавистью впились в него.

— Клянусь, — спустя мгновение, ответил Мерлин и стал растирать покрасневшее запястье. Тристан от чистого сердца надеялся, что хруст в костях ему не послышался. И, улыбнувшись Изольде на прощание, вышел из покоев Кастуса.


Через три дня, когда Арториус вернулся со своими новыми пиктскими рыцарями — или как еще Кастус в этот раз назовет свою свиту? — Тристан, собрав свои немногочисленные пожитки, золото и охранные грамоты, простившись с теми, кто все же умудрился выжить в славных землях Британии, отправился туда, куда порядка десяти лет не мог заставить себя зайти.

На ее могиле крест давно покосился. Покрытый снегом, тот клонился влево.

— Ну, здравствуй, Изольда, — тихо прошептал Тристан, расчистив снег у, как он помнил, ее ног. Вытащил из ножен меч и поставил вместо давно прогнивших древянных балок. Немного подтаявшая земля с легкостью отдала непотребное дерево. Отстегнув ремень, аккуратно положил ножны рядом с заснеженной могилой. Там, справа, через десяток рядов, лежит Даг, вон там, слева, чуть поодаль — первый погибший, не считая Леона, — Динадан.

Светловолосой девочки с глазами цвета летнего неба уже давно не стало. И в этих краях больше не было никого, ради кого стоило бы остаться.

— Ты бы аккуратнее шел, Кастус, если не хочешь быть замеченным, — усмехнувшись, произнес он, глядя на подошедшего командира через плечо. — А где группа твоих дрессирируемых лесных? Неужели позволил им не держать строй?

— Очень смешно, Тристан, — нахмурился Кастус, поравнявшись с ним. — Они такие же, как и мы с тобой.

— Да-да, слышал я такую историю когда-то. Также слышал о желании изменить мир и спасти вверенных тебе людей. Но раз на то пошло, обернись, Артур. Обернись и посчитай, сколько полегло в войне, которую можно было предотвратить.

— Если бы это все зависело только от меня, Тристан.

Злые слова, которые так и хотелось высказать своему бывшему командующему, враз померкли, стоило только взглянуть на уставшего мужчину, стоявшего рядом с ним. Жестоко обвинять человека, который действительно пытался их всех спасти, даже ценой собственной жизни; Гавейн рассказал о несовершенной сделке с богом, рассказал о тщетных поисках выживших на поле быитвы да и о разгромленных покоях после похорон Ланселота не смог умолчать. Кастус как никто не заслуживал подобных обвинений.

— Ты знаешь, что твой новый союзник заживо сжег девочку в лесу? — тихо поинтересовался Тристан, вглядываясь в лицо Арториуса. Кастус перевел на него удивленный взгляд зеленых глаз. — Да, ты правильно расслышал. Пока Гвиневра не окрепла, будь осторожен с ведьмой. Если она узнает, женщина, которая так тебе дорога, погибнет в муках из-за того, что ее отец — та еще сволочь.

— Так ты поэтому уходишь? Тебе претит союз с пиктами?

Он усмехнулся и покачал головой, смахнув снежинки с рукояти меча.

— Мне претит быть здесь, на этой проклятой всеми богами и даже нашим Богом земле. Мне претит быть здесь, в этом форте, делить кров с теми, чьих братьев или мужей, возможно, я убил. Кроме вас четверых здесь больше никого нет для меня. И кто знает, через сколько лет я был бы вынужден хоронить кого-то из вас из-за нелепых сражений. Правда, не исключено, что я раньше отправился бы к праотцам. По крайней мере, Мерлин к этому наверняка приложил бы руку. Да и к тому же, мой путь домой и так был слишком долог.

— Найдешь сестру?

— Если жива — найду, чего бы мне это ни стоило.

Крупные снежинки падали с небес, укрывая землю белым полотном. Холодно не было, по крайней мере, руки в перчатках этого не чувствовали. На предплечье все еще ощущалась рука Артура. Его увещевания, что стоит хотя бы дождаться наступления весны в форте, не возымели действия. Как бы там ни было, лучше дождаться наступления сезона судноплавства в порту, найти капитана, плывущего в восточные края, нежели вновь погрязнуть в дрязгах между только-только примирившимся врагами.

Выведя серую в яблоках лошадь на возвышение, чувствуя соль на губах, ощущая сильный порыв ветра, который, казалось, мог бы снести вниз с обрыва, впервые за долгие годы он смеялся. Как бы они ни пытались заставить его забыть, но вкус свободы Тристан все еще помнил. И, наблюдая за стоящими в порту кораблями, сжимая в руке охранную грамоту, он не оглядывался назад, туда, где больше не было для него места.

Пора возвращаться домой*.



_____
Audiomachine (Origins) — The Final Hour

06.07-6.10.2013 г.

@музыка: Hans Zimmer – "All Of Them!", Audiomachine (Origins) — The Final Hour

@темы: любовь всей жизни моей, часть N, играя в автора

---

Долгий путь домой, Глава 5-6

Долгий путь домой

Автор: znaika
Бета: mary_elizabeth
Фэндом: Король Артур
Персонажи: Тристан/Изольда, Агравейн, Артур/Гвиневра, Галахад, Гавейн, Ланселот, Дагонет, Борс/Ванора
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Драма, AU
Размер: Макси, 82 страницы
Кол-во частей: 8
Статус: закончен
Описание:
Когда от тебя останется пепел, то с первым порывом западного ветра ты вернешься домой.
Посвящение:
Всем фанам КА-2004.
Публикация на других ресурсах:
А оно вам надо-то? По этому упоротому фэндому никому и ничего не надо, лол.
Примечания автора:
Агровейн - тот, кто по фильму числился Merlin's Lieutenant. Чего-то мне показалось, что ребята с ним более чем знакомы, как, собственно, и он с ними.
И да, даешь всем Тристанам по Изольде.
У автора новый сорт чая и новый проигранный спор.
ge.tt/4J70rQm/v/0
Знаю, что из Кольхааса, но очень-очень в тему особенно к последней главе.
Наверное, в этой истории больше всего меня. Пусть я и "провела своего персонажа через все круги ада" (да, Света, задело), но я люблю его. Может, жестоко это все было, хотя даже и не "может". Я иначе не видела этот рассказ.

Глава 5. — Semel traditurus, semper traditurus

Порывом ледяного ветра обдало мокрое лицо. Чувствуя сильную головную боль, Тристан открыл глаза. Его добрый бывший друг, стоявший перед ним, что-то говорил, но, как он ни пытался, понять смысл произнесенных слов ему не удавалось. Тристан еле успел зажмуриться, когда славный Агровен выплеснул очередную кружку с водой в лицо, видимо, не заметив, что тот, кого так старательно после знатного удара по голове пытался привести в чувство, уже очнулся.

— Так получше будет, Трис? — заботливо поинтересовался бывший друг, похлопав его по щеке. От такого незначительного прикосновения перед глазами поплыли темные круги. Тристан недовольно зашипел, когда, пытаясь отстраниться, ощутимо приложился головой о столб клена, росшего неподалеку от хижины ведьмы, — руки были крепко связаны за деревом, запястья саднило от пеньковой веревки, а боль в голове ослепляла.

— Э, не-не-не, не закрывай глаза, Тристан, не надо. Я, понимаешь ли, собрался с тобой серьезно поговорить, а ты вот так некрасиво хочешь уйти от разговора, — Агровейн мягко проходился промасленной тряпицей по острию ножа, опустившись на валун. Какой бережливый, ухмыльнулся Тристан, ощущая, как густая капля крови потекла со лба по переносице.

— Мне не о чем с... тобой говорить. Если ты считаешь, что... победил в честном бою...

— В честном я бы вряд ли победил, Трис. А это недопустимо, — растянул губы в довольной улыбке бывший друг, будто бы Тристан должен был непомерно обрадоваться тому факту, что, будь он здоров и попытайся Агровейн на него напасть, победителем остался бы явно не пикт. Промокшая от пролитой воды рубаха неприятно холодила тело. Узел веревки все никак не поддавался. Ничего, возможно, у него еще есть время, главное — не провоцировать этого до ужаса хорошего человека раньше времени отправить его к праотцам.

— И где... тот храбрец, который вырубил безоружного со спины?

От самодовольной улыбки на лице подошедшего бывшего друга на сердце стало еще гаже. Ну с чего он взял, что здесь, в ведьминой хижине, ему ничего не угрожало? Почему, черт подери, он не напоминал себе каждое утро, просыпаясь в теплой постели, что во всем этом замешан Агровейн? Мало ему было смерти Изольды — как Тристан себя ни убеждал, но ее кровь навсегда останется на его руках, — а теперь могут и оставшиеся друзья погибнуть по его вине.

— Ты о Фидахе? Ох, Тристан. Не знаю, что вы там с ним не поделили, но мне уже надоело его оттягивать от твоей грудины. Приглянулось ему твое сердце, знаешь ли. Будь поосторожнее, — это проявление снисхождения и дружеской заботы начало порядком доставать. Боже, были бы силы выбраться отсюда. Были бы силы остановить подлую дочь племени пиктов. Были бы силы знатно врезать этой твари, так ярко радующейся его беспомощности. — Ты это, не волнуйся, как только все закончится, мы отпустим тебя, — он удивленно перевел взгляд на Агровейна. — Но, увы, в этот раз все будет несколько иначе, друг мой. Беспрепятственный побег — дурной тон, знаешь ли.

Острие ножа коснулось переносицы, осторожно прошлось по линии глазницы, опустилось к шраму на скуле, когда-то давно оставленному римлянином. Тристан заметил, что двери хижины приоткрылись, но разглядеть застывшего на пороге человека не получилось — бывший друг резко приподнял его голову за подбородок.

— Слепой, Тристан, не сможет привести никого к нам в лагерь. Хотя какой там, было бы кого приводить, — Агровейн рассмеялся и облизнул нижнюю губу. — Все они, слышишь меня, Трис, — бывший друг наклонился к его лицу и вытер стекающую со лба каплю крови, размазывая ее по пальцам, — подохнут. Ни один римский выкормыш не будет топтать своими грязными ногами святую землю.

Тристан, невзирая на боль, резко дернулся, чтобы не чувствовать руку верного друга на своем лице. Чертов одержимый идиот. Он-то думал, что за прошедшие годы Агровейн поумерил свой пыл. А нет, как был приверженцем идеи уничтожения римлян, так и остался. Только вот почти все они ушли, завидев приближающихся саксов. Остались только те, кто успел обзавестись семьей из местных, и те, кому не было места в других провинциях, которую Рим не ликвидирует, узнав об угрозе захвата. Но разве ослепленный желанием мести станет слушать его доводы?

— Забыл уже, что из-за римлян ты оказался здесь? — и, видя перекосившееся от ненависти лицо доброго друга, понимая, что бравада может иметь для него весьма печальные последствия, все же едко продолжил, — не будь их, давно бы сдох где-то в степях. Не достиг бы таких высот, не смог бы безнаказанно убивать женщин и детей, ведь так, Агровейн?

Реакции бывшего друга долго ждать не пришлось. Славный удар в челюсть зажег перед глазами звезды. Противный соленый привкус появился во рту — он сильно прикусил язык. Что ж, меньше нужно болтать, хмыкнул Тристан.

— Я этого никогда не забуду, — растирая ушибленные костяшки, выплюнул Агровейн. И резко присмирел, закрыв глаза. — Даже если захотел бы, не смог забыть. Я до сих пор слышу их крики, Трис, до сих пор.

Чьи крики? Боже, да о чем же он говорит?

Казалось, еще пару въедливых слов, и некогда друг непреднамеренно его прирежет — как-то уж очень странно тот поглядывал на нож, зажатый в правой руке. И, сделав глубокий вдох, что-то неразборчиво пробормотав себе под нос, спрятал его в ножны.

От долгого сидения на промерзшей земле начало знобить. Агровейн распрямил плечи и оперся о ствол дерева. Тристан похолодел. Только бы этот гад не заметил его попытки освободиться.

Судя по последовавшему удару, пришедшемуся по ребрам с правой стороны, бывший друг, видимо, все прекрасно понял. Он судорожно втянул воздух. Что примечательно, Агровейн обходил левую сторону, похоже, не желая, чтобы он, Тристан, преждевременно истек кровью. От следующего удара его уберег крик Спеи, выбежавшей за порог хижины, все же вырвавшейся из захвата матери. Тристан коснулся пальцами земли, удивленно выпустив узел веревки, и ощутил, как что-то острое впилось в руку. Подцепив наконечник стрелы, каким-то чудом оказавшийся в корнях старого клена, он спрятал находку в кулак.

— Прекрати, прекрати, слышишь! — кричала девочка, удерживаемая подоспевшей рыжей за худенькие плечики. Их разделяли какие-то жалкие двадцать шагов. Маленькая защитница упорно пыталась сбросить мамины руки. — Ему больно, перестань!

— Для того и бьют, солнышко, — оскалился Агровейн. — Уведи ребенка отсюда. Чего встала? — зло прикрикнул он на ведьму, — ей нечего здесь делать.

И когда Изольда вместе с упирающейся девочкой скрылась под сенью леса, Агровейн, привязав его к дереву очередной веревкой, уселся рядом с ним под кленом, достал из кармана тряпицу и промокнул выступивший на лбу пот.

Правая сторона пульсировала, в голове сильно шумело, и от малейшего движения перед глазами прыгали черные точки. Благо боль немного стихла. Тристан чувствовал, еще немного — и зубы начнут стучать от холода. Левую руку приятно грел потеплевший наконечник стрелы. Ничего-ничего, скоро совсем иначе заговорит Агровейн. К черту клятву. Произнесенными много лет назад словами можно и пренебречь. Единожды пощадил, хватит.

Нужно было это сделать много лет назад и все проблемы последних дней, как и давно прошедших, были бы решены. И, может быть, его Изольда осталась бы жива.

— Вот видишь, Тристан, что бывает, когда друг предает доверие друга.

Действительно. Он повернул голову в сторону Агровейна. Тот вновь начал возиться с ножом, словно бы за эти несколько мгновений острие успело затупиться. Глаза бывшего друга подозрительно блестели.

— Ты меня предал, отказавшись тогда стать моим братом. Но я простил тебя, Трис. Простил.

— Так мне что, петь от радости? — он и сам не заметил, как произнес это вслух. Агровейн только хмыкнул.

— Предавший раз — предатель всегда, Трис. А я об этом забыл. Понимаешь, забыл. И второй раз ты предал меня, когда привел рыцарей, — сколько же презрения было в голосе доброго друга, когда тот произнес ненавистное слово, — в наш лагерь. А теперь она приведет моих собратьев в твой дом. И знаешь, в этот раз твои дражайшие друзья умрут. Единственное, о чем я сожалею, Трис, так это о том, что не смогу видеть, как Гвиневра в их первую с Артуром ночь перережет горло твоему командиру. Это, наверное, будет занимательное зрелище.

Укрыв его своей курткой, со словами "не смей подыхать раньше времени, нам еще будет о чем поговорить", Агровейн скрылся в хижине. Веревка, перезатянутая пиктом, плотно впивалась в запястья. Измученное тело требовало отдыха, но он знал, что засыпать нельзя. Выкручивая руку из захвата, стараясь не поранить ладонь зазубренным, явно синим от яда наконечником, он осторожно начал перерезать веревку, стараясь не выронить свое единственное спасение из рук.

Солнце скрылось за горизонтом, и в наступивших сумерках стало еще холоднее. По небу промелькнула черная тень. Что ж, здравствуй, старый друг. Где же ты был все это время? Он улыбнулся. Кровь, подсохшая на лице, неприятно стягивала кожу.

Когда с путами было покончено, на потемневшем небе уже появились первые звезды. Отерев испачканную в земле ладонь о штаны, надев куртку, Тристан поднял увесистый камень и, слегка пошатываясь, направился к хижине. Ноги не особо хотели слушаться, но, сделав над собой усилие, он все же вошел в дом ведьмы.

В единственной комнатушке было тихо. Застеленные кровати, стол со стоящей в центре плетеной корзинкой с пирожками и повсюду развешанные пучки с лесными травами. Агровейн уже давно ушел, судя по всему. И как он только умудрился пропустить этот знаменательный момент? Видимо, бывший друг не смог удержаться и все же отправился на кровавое празднество.

Проклятье, он до рассвета может блуждать по лесу, но так и не найдет дорогу к форту. Схватив забытый то ли ведьмой, то ли бывшим другом лук и колчан со стрелами, осторожно прикрыв за собой двери, Тристан направился в сторону дубравы. Предположительно нужно следовать на юго-восток, но уверенности в правильности выбора не было. Собственно, как и веры в то, что он успеет спасти друзей.

История повторяется вновь. Только в этот раз ему никто не поможет хотя бы добиться возмездия. Он осторожно коснулся слипшихся от крови волос и поморщился. Все же хорошо ударил Фидах, со всей любовью. Главное — не забыть и его чем-то таким же приятным порадовать. Если, конечно, удастся все изменить. Думать о том, что все уже кончено, не особо хотелось. Только почему-то перед глазами ярко представала картина горящего форта, где остывающие тела пожирало пламя.

Тристан горько усмехнулся, углубляясь в лес. До чего же много сил уходило на то, чтобы не упасть. Видимо, в этот раз Агровейн все же взял верх. Скорее всего, Ланселот, Борс, Артур и Гавейн с Галахадом к тому славному моменту, как он выберется из лесу, будут мертвы. Он просто не успеет.

Но бездействие Тристан себе никогда не сможет простить.

Верный друг следовал за ним в небесах. И, призвав ястреба, Тристан привязал к его лапке лоскутом, оторванным от рубахи, стрелу с синим наконечником.

— Лети, друг мой. Отнеси это Ланселоту.

Провожая взглядом птицу, он ускорил шаг. Может быть, рыцарь поймет предупреждение о приближающихся пиктах. Может быть, хотя бы Ланселот сможет спасти их всех, раз ему это не удастся.


***
— Западного указателя здесь явно не хватает, — смеясь, проговорил Гавейн и прикрыл лицо рукой. Солнце стояло высоко, казалось, осень отступила, уступив место вернувшемуся лету. Тристан вытер стекающий по шее пот и облизнул пересохшие губы. Сердце быстрее застучало в груди. — Только стратегически важное направление как обозначить ты собрался, Даг? На западе ничего такого нет, судя по тому, что я видел на карте Артура.

— Кроме пиктов, — Галахад ухватился рукой о, по-видимому, недавно вкопанный столб-указатель. Признаться, Тристан не так себе представлял жизнь оставшихся одиннадцати рыцарей Артура. Он не думал, что... Нет. Это, скорее всего, обман. Но странно, цепей, сковывающих руки, не было видно, как и стражников, присматривающих за ними. Ничто не ограничивало их свободу, будто бы они действительно были вольны уйти, куда вздумается. — Только кто и когда считал пиктов важными?

— Никогда не недооценивай врага, мелкий, — достав из кармана гвоздь, подняв с земли табличку с надписью, Дагонет распрямился и, замахнувшись удерживаемым в правой руке молотком, за пару ударов прикрепил указатель к столбу. Похоже, за год его отсутствия Даг еще больше раздался в плечах да и значительно вырос. Галахад недовольно покосился на рыцаря, заслышав явно нелюбимое прозвище. Тристан горько усмехнулся, разглядывая когда-то оставленных в пылающем форте... друзей? Во рту появился соленый привкус крови от прикушенной губы. Да, знавал он одного хорошего друга, свежи еще воспоминания. — Вот так получше будет. А то смотри, непорядок. Три стороны света, значит, обозначить могут, а четвертую упускают из виду, — и, многозначительно подмигнув Гавейну, добавил, растягивая гласные, — ох уж эти римляне.

Вглядевшись в прибитую табличку, Галахад рассмеялся. Как Тристан ни присматривался, разобрать накарябанные буквы так и не смог. Кажется, вторая была похожа на "Н".

— Ну и где такое видано, чтобы Рим был и на юге, и на западе, Даг?

— Как тебе не стыдно, Гавейн, ты что, забыть изволил? Все дороги ведут в Рим! Великая империя повсюду, — высоко подняв подбородок, произнес нараспев Дагонет, пытаясь сохранить серьезность и подавить рвущийся из груди смех. — Надо бы и остальные указатели поправить. Как думаешь, Артур оценит?

Притихший Галахад склонил голову набок и посмотрел ему прямо в глаза, будто вся эта попытка скрыться в тени разлогих кустарников была совершенно бесполезной. Проклятье. И прежде чем младший рыцарь выдал его местонахождение, — а тот уже указывал рукой в его сторону, видимо, собираясь поделиться своими наблюдениями с остальными, сжимая левой рукоять гладиуса, — он, отведя ветви лещины, ступил на выложенную камнями дорогу. Оцарапанную щеку саднило, от длительного бега гудели ноги, а еще ужасно хотелось пить. Подняв раскрытые ладони вверх, Тристан хрипло ответил на вопрос Дагонета, будто бы и не пропадал на почти что полтора года, а немного припозднился к решившим позлить римлян своей выходкой друзьям:

— Думаю, Артуру это действительно понравится.

Три пары глаз удивленно уставились на него. Тристан было подумал, что ошибся, и сказал это не на латыни. Ну чего они, в самом деле. Застыли, будто мертвеца увидели. Ах, да. Это же только Арториус верил, что они с Агровейном живы, ведь так сказал... И стиснул зубы, пытаясь прогнать жестокую в своей правдивости мысль — не позволь он остаться проявившему благородство римлянину, может, сейчас двоих беглецов встретили бы рыцари.

Главное — не позволять себе вспомнить о раздавшемся в ночи крике, о крови, текшей по рукам некогда друга, о стреле, просвистевшей рядом со щекой. Нужно поскорее обо всем этом забыть, прогнать прочь. Только как бы Тристан ни старался, это ему никак не удавалось. По крайней мере, за время блужданий по лесу; пришлось достаточно побродить, чтобы запутать следы.

На вопрос, не дававший ему покоя, все никак не находился ответ. Разве стоит его жизнь жизни другого человека?

Если бы ему сказали, он ни за что не поверил бы, что от простого объятия может так тепло стать на сердце. Но когда Гавейн, выступив вперед, просто подошел и обнял его, едва не падающего от усталости, на какое-то мгновение Тристан действительно обрадовался, что смог найти дорогу к форту. Он растерянно замер, не зная, смеет ли обнять после долгой разлуки того, кого полтора года назад бросил на погибель.

— С возвращением, Тристан, — крепко прижимая его к грудине, прошептал Гавейн, будто бы ему действительно было дело до того, жив он или мертв. И устыдился своих мыслей. За все это время не было такого дня, чтобы он захотел видеть Артуровых рыцарей.

За это время, что он провел в лесу вместе с пиктами, он отвык от пристального внимания к своей персоне. И было странно идти по улочке форта, не зная, куда себя деть, только бы не видеть любопытных взглядов, бросаемых жителями. Тристан хмыкнул и отвел взгляд от растерянно глядящей на него Ваноры, дочери тавернщика, стоящей под руку рядом с не менее растерянным здоровяком Борсом. Сердце неприятно кольнуло, стоило заметить седовласого римлянина, так похожего на Гектора. Он сжал руки в кулаки.

Благо ума жителям форта хватило открыто не тыкать пальцами и не орать, мол, пикта ведут. Или, может, пыл римлян остужали идущие с ним рядом славные рыцари Артура. Интересно, что было бы, если они не встретились ему на пути? Долго бы раздумывал любой из римских солдат, прежде чем проткнуть безоружного копьем? Тем более, после того, как двоих воинов утащили лесные забавы ради.

Несмотря на жару, плечи сотрясала крупная дрожь, и с каждым шагом, сделанным по выложенной камнями дороге, сердце сильнее бухало в груди.

— Чего такой смурной, Тристан? Не на казнь же ведем, — Дагонет успел поддержать его, когда он было запнулся о неровность кладки. — Тише ты, неровен час еще расшибешься. Ты вообще как, дойти до казармы сможешь?

— А что, если нет, понесешь? — облизав пересохшие губы, не отрывая глаз от застывших у входа в часовню римлян, съязвил Тристан. Гавейн неодобрительно хмыкнул, но так ничего и не сказал. Галахад давно растворился в толпе, стоило только им зайти в форт.

Он сам — сам, бездна забери, — вернулся в рабство. Тристан хмыкнул. А был ли иной выбор? Но что если возвращение станет его самой большой ошибкой?

В тени навеса дышалось легче. Солнце не так нещадно палило. Дагонет, все еще придерживая его за плечи, отослал Гавейна в таверну, услышав, как у него заурчало в животе, попросив принести чего-нибудь съестного.

— За год много кто овладел мастерством боя, кто-то научился сражаться на мечах, а кому проще рубить врага топором. Я же смотрю, Трис, ты овладел мастерством слова, да? — усмехнулся Даг, подводя его, как он помнил, к когда-то предоставленным рыцарям покоям.

— Меня зовут Тристан, не Трис, Дагонет.

— Я запомню, — и открыл перед ним дверь.

Странно было видеть одиннадцать кроватей, еще свежи были воспоминания о том, как их было четырнадцать. Странно было вообще находиться здесь. Что-то похожее на отголосок совести заворочалось в груди. Зачем он тогда бежал? Разве он вернулся домой? Разве он вернулся к сестре? Все было бесполезно.

— Держи, — Дагонет протянул ему кружку, наполненную до краев. Тристан жадно припал к воде, обливаясь. — Да куда ты спешишь? Никто у тебя ничего не отнимает, пей себе спокойно, — и вновь наполнил кружку из кувшина. Вода отдавала приятной сладостью, стекая по горлу, и он прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом. — Ты сядь пока, скоро Гавейн подоспеет с обедом. Главное, чтобы он успел до прихода Артура и Ланселота.

Вопросительно кивнув в сторону кровати, накрытой коричневым шерстяным одеялом, Тристан осторожно присел на край и вцепился пальцами в кружку.

— Спелись?

— Что-то вроде, — Дагонет неопределенно пожал плечами.

В комнате было тихо. Сквозь окна проникал тусклый свет.

Наверное, стоило попробовать счастья в порту. Может, кто из торговцев взял бы его на корабль. Так много времени упустил, а теперь, вернувшись к своим — до чего же гадкое слово, но ведь правда, — хозяевам, было больно думать о том, что все могло бы быть совершенно иначе.

— Оно того стоило, Тристан? — он потряс головой, пытаясь понять, о чем это Дагонет. Рыцарь только усмехнулся, видимо, заметив его растерянный взгляд. — Каков он, вкус свободы?

И, поставив нагревшуюся в руках кружку на пол, Тристан тихо ответил:

— Слишком горький.

Быстро поглотив принесенное Гавейном блюдо — может, стоило ради подобных кушаний все же остаться в форте? — сухо поблагодарив друзей, сморенный усталостью, он тратил все оставшиеся силы на то, чтобы только не закрыть глаза. Но все же не смог себя преодолеть — тяжелые веки опустились, и даже разговор, который, как он помнил, казался очень важным, не помешал ему уснуть.

Впервые за все это время ему снился отец. И не было ненависти, привычно разгоравшейся огнем в груди при упоминании о нем, не было злости, от которой руки сами собой сжимались в кулаки. Было только тепло, странное спокойствие и пестрящее зеленью поле, где много лет назад отец учил его стрелять.

— Как тебе это удается? — спрашивал Тристан, разглядывая стрелу, попавшую ровнехонько в лоб соломенного человека.

— Я целюсь в центр. Ты тоже так сможешь, смотри, — и, отведя его руку назад, помог выстрелить.

Тристан помнил, как тогда переполняла его радость, что он все же смог попасть в свою первую мишень, помнил, как отец ласково — что само по себе было редкостью, — растрепал его волосы, помнил, как по возвращении с поля кружил Сардану, а она заливисто смеялась.

Только в этот раз все было совершенно иначе.

Вместо соломенного человека к столбу привязан был Агровейн. Слипшиеся черные волосы обрамляли белое как снег лицо. И стрела, выпущенная его рукой, попала точно в цель. По лбу стекала алая капля крови.

— Когда-нибудь… ты поймешь, Тристан, поймешь, — шептал отец, удерживая его за плечи, не позволяя вырваться и подбежать к другу. Хотя было ясно, что помогать уже некому.

Резко дернувшись, он отрыл глаза. Больше не было зеленых полей и отца. В комнате царил полумрак, только рассеянный свет от зажженной лучины освещал лицо сидящих за столом Артура и Ланселота. Периодически обмакивая перо в чернила, командующий что-то писал на свитке. Накинув на плечи одеяло — интересно, кто из рыцарей заботливо накрыл его покрывалом? — Тристан сел в кровати.

— Мы уже подумывали, не позвать ли лекаря, — усмехаясь, протянул Ланселот, повернув голову в его сторону.

— А на то были причины? — хрипло спросил он. Артур, отложив в сторону перо, что-то тихо произнеся своему первому рыцарю, хмыкнул.

— По-видимому, нет, — Ланселот подошел поближе и уселся на соседнюю кровать. — Надеюсь, дорога тебя несильно утомила, потому как тебе придется ответить на много вопросов, — вглядываясь в его глаза, произнес тот, будто бы без него Тристан не знал, что держать ответ за побег все же придется.

— Что вы хотите знать?

— Все. Начиная с пожара в форте, Тристан, — тихо ответил Артур, даже не глядя в его сторону. Странно было видеть Кастуса, не желающего смотреть собеседнику в глаза. Сколько он помнил, командующий всегда, разговаривая с одним из рыцарей, не отводил внимательный взгляд от лица говорившего.

Под потрескивание лучины и шум начавшегося за окном дождя Тристан начал свою историю. Вглядываясь в нахмурившееся лицо Ланселота, он рассказал о том, как бежал той ночью, не разбирая дороги, как случайно встретил в лесу такого же боязливо бегущего прочь Агровейна, рассказал о долгих скитаниях и встрече с лесными. Незачем было командующему знать, что Агровейн владел языком пиктов, как и то, что, если бы форт и не был подожжен, они все равно бы ночью ушли. Странное, почти счастливое стечение обстоятельств всего лишь поспособствовало побегу. Лагерь в лесу, охота, песни у костра — и чем больше он говорил, тем мрачнее становился Артур.

Командующий, поднявшись со своего места, подошел к окну. На мгновение запнувшись, переведя дыхание, Тристан продолжил. История почти двухдневной давности встала перед глазами. На какое-то мгновение ему показалось, что ладони окрашены в ненавистный красный цвет. Он незаметно вытер их об одеяло, пытаясь убедить себя, что это всего лишь отголоски не самого приятного воспоминания. Не дослушав до конца рассказ о смерти Краса от рук неизвестного ему пикта, его перебил Ланселот:

— Я так понимаю, о том, где находится лагерь, ты преднамеренно не рассказываешь? — Тристан взглянул на Кастуса. Римлянин будто был далеко отсюда, так и стоял у окна, вглядываясь в затянутые тучами небеса. Скорее всего, скоро будет закат. Только из-за непогоды не будет видно ярко-золотого края неба.

Потерев переносицу, он отрицательно покачал головой. По щекам Ланселота заходили желваки.

Будто неясно, что, узнав местонахождение поселка, римские войска отправятся туда и сожгут его дотла, отомстив за выходку лесных воинов. Только кроме иниш, напавших в начале прошлого лета, там есть женщины и дети, ни разу и близко не подходившие к форту за всю свою жизнь. Не станут же славные воины империи выводить их из поселка, право слово.

— Когда вы бежали, погибло пятнадцать человек. Сгорели заживо, Тристан, — как-то отстраненно произнес Артур, не оборачиваясь. — Среди них была и моя мать. Мы не успели ее спасти.

Та женщина в черных одеждах мертва? За несколько месяцев, что он провел здесь до побега, она не раз приходила к едва окрепшему Галахаду, принося гостинцы, подолгу разговаривая с ним на отвлеченные темы, только бы младший из живых солдатиков ее сына не замкнулся в себе. Хотя, возможно, она просто была добра. Теперь уже Тристан этого никогда не узнает.

— Агровейн жив? — простой вопрос Ланселота заставил отвлечься от воспоминаний. Картина из сна, казавшегося бредом, промелькнула перед глазами. Привязанный к столбу Агровейн со стрелой во лбу, стрелой, выпущенной его рукой. Он удивленно посмотрел на Ланселота. — Да чтоб тебя, Тристан! Только безмозглый идиот, зная, что здесь сарматы, заметив стрелу с синим наконечником, не поймет, что это их рук дело. Думаешь, никто не знает, что многие за эти годы бежали в леса? Но раньше беглецы не подбирались так близко, исчезали там, за стеной, растворяясь среди восточных племен. Сейчас же, судя по всему, кто-то из сармат примкнул к пиктам, и этот кто-то поделился знанием о яде.

Интересно, кем теперь себя считал Ланселот, что так презрительно бросил "сарматы"? Неужели за это время римляне приняли его за своего?

— Так ты считаешь, что в этом виновен Агровейн? — но что странно, сколько он там был, ни разу синих стрел не видел. Может, только иниш использовали такое оружие против римлян?

Ланселот будто не расслышал его вопроса, только резко поднялся с кровати и направился к столу.

— Мудрый... римский лекарь, поглоти его бездна, даже не подумал, что стрела может быть отравлена, понимаешь? — и, сбавив тон, вцепившись руками в столешницу так, что и костяшки побелели, продолжил, — Динадан мог бы выжить. Так что я тебя еще раз спрашиваю, Тристан, жив ли Агровейн?

Глядя в глаза Ланселота, который точно бы кинулся на него с кулаками, не будь здесь Артура, он, сделав глубокий вдох, спокойно опустил руки на простыню. Ткань приятно холодила ладони.

— Агровейн помог мне и Гектору бежать, — заслышав имя римлянина, Ланселот с Артуром переглянулись. Командующий отрицательно покачал головой и впервые за вечер посмотрел на него.

— Не уходи от ответа, Тристан. Еще один наш брат жив? — странно было слышать из уст этого римлянина слово "брат". Кастус проникся несчастной судьбиной сарматских детей, что так переживает за них? Подавляемая горечь, не дававшая покоя с самого прибытия в Британию, все же нашла выход.

— А брата ли выкинули в море, тогда, почти полтора года назад? Брата Крас оставил изнывать от жары без воды, братьев твоих на корабле морили голодом и не давали заболевшему лекарства, что потом твоя мать с ненавистным вам лекарем еле выходили его?

— Тристан, — предостерегающе начал было Ланселот, но Артур остановил его.

— Я знаю о Леоне, знаю, как к вам относились там. Но, слышишь меня, Тристан, такое впредь не повторится. Этого я не допущу, не позволю относиться так к вам, рыцарям.

Он усмехнулся.

— Поэтому сразу же отделяешь нас от них, акцентируя внимание на выдуманном статусе? Да, это сплотит войско, как же, — едко произнес Тристан. — И, отвечая на твой вопрос, римлянин, нет, Агровейн мертв. Он вынужден был остаться, чтобы отвлечь внимание пиктов. Гектор так же мертв. Единственный, кто спасся, — я. Но знаешь, сейчас уже думаю, что, может, это спасение — не дар богов, а их проклятие. Я не стану обрекать на гибель пусть даже пиктов. С меня довольно смертей.

Повисла тишина. На удивление такому всегда говорливому Ланселоту не было чего сказать, после его гневной тирады тот чего-то не стремился поделиться своим явно веским мнением.

— Лет эдак с двадцать назад, когда еще мой отец прибыл в Британию, вышел указ, что беглеца римской армии, будь он чистокровный римлянин, бритт, сармат, по поимке нужно казнить. — Арториус вновь устроился за столом, вглядываясь в свиток. Сердце пропустило удар. Чего же тогда Дагонет говорил, что не на казнь ведет? Неужели солгал, чтобы усыпить внимание? — Как понимаешь, в первые годы воины прочесывали лес в поисках сбежавших, устраивали показательные казни. Но многие так и не были найдены, видимо, им удалось затеряться среди местных. Тогда же, если я не ошибаюсь, император Валентиниан III издал предписание, согласно которому семья беглого должна понести наказание за проступок, отдав всех своих детей Риму. А в случае неповиновения... не только конники отправятся за детьми, но и часть армии. Ты, наверное, пока еще был в форте, узнал, почему Галахад оказался здесь?

Тристан кивнул.

— Артур, пожалуйста...

— Погоди ты. Он должен знать. Иначе так и будет ненавидеть меня, тебя и остальных, не понимая, что в этом нет нашей вины. Когда вы с Агровейном пропали, с полгода я не отправлял свиток, подтверждавший вашу гибель. Скажем так, меня убедили, что вы живы. Но сейчас вы оба мертвы для империи. И это значит, Тристан, что, по истечении срока, когда прибудут пропускные и охранные грамоты, ни для тебя, ни для Агровейна их не будет. Вы не сможете отправиться домой.

Никогда нельзя верить римлянам. Ни-ког-да. Скомкав в руках простыню, он перевел тяжелый взгляд на командующего.

— Так что ты от меня хочешь?

— Вот это, — Артур указал на свиток, — бумага, заверяющая чудо твоего воскрешения. Я не хочу забирать у тебя свободу, Тристан. Ты — вольный человек и только в силу нелепого договора вынужден здесь быть. Динадан, умирая, шептал в бреду, что видел Агровейна. Если есть хоть какой-то шанс и его вернуть домой, я приложу все усилия, чтобы это сделать. Но мне нужно знать, что он не с пиктами заодно, что он не будет пытаться убить кого-то из нас.

Пытаться? Перед глазами замаячили картины действа у костра. К горлу подкатил тошнотворный ком.

Если так легко вернуть из мертвых того, кто для империи погиб, то разве сложно мертвеца определить беглецом? И что тогда? Пять братьев будут вынуждены отдать своих детей из-за побега Агровейна и до скончания веков проклинать его.

Тяжело сглотнув, откинув в сторону одеяло, которое враз стало безумно жарким, Тристан тихо произнес:

— Агровейн мертв.

— Ты уверен в этом? — держа в руках перо, распрямляя бороздки, опять не глядя на него, спросил Артур.

Тихое "да", последовавший скрип пера, шум свертываемых свитков и звук пододвигаемого деревянного стула. Кастус поднялся из-за стола и молча вышел из комнаты.

Ланселот, сложив руки на груди, прислонился к стене.

— А не пожалеешь о том, что соврал? Или, — удивленно распахнув глаза, уставился на него, — или он теперь в войске Мерлина? Тристан, он что, с ними? Подожди, это что, он убил Краса?

Поднявшись с кровати, забрав сиротливо стоявшую на полу кружку, Тристан подошел к столу и налил себе воды из графина. Сделав пару глотков, прикрыв глаза ладонью, ответил:

— Агровейн давно был мертв для Рима, как и для нас. Только об этом я узнал два дня назад.



_____
*Однажды предавший — предатель всегда.

Ludovico Einaudi – Run

Глава 6. — Aliis inserviendo consumor

Ветра становились все холодней. Кутаясь в выделенную славными римлянами рубаху, Тристан от всего сердца проклинал отвратительную промозглую погоду ненавистного места. Там, дома, должно быть тоже уже прохладно. Наверное, Сардана вновь не послушает ни Алму, ни отца и вплоть до зимы будет бегать в связанном матерью свитере, утверждая, что ей ни капельки не холодно.

Тристан усмехнулся своим мыслям. Когда-то и он купился на ее отговорки. Только потом, коснувшись замерзших ручек, понял, что сестренка просто не хотела показывать свою слабость. И ни за какие сокровища мира девочка не рассталась бы с обветшалым предпоследним подарком матери. Тогда же Тристан не сдержался и впервые накричал на малышку, пытаясь воззвать к ее разуму. И было до безумия стыдно перед ней, когда в голубых как летние небеса глазах собрались слезы.

Пернатый гордец злобно поглядывал на него желтым глазом. Джулс невесело хмыкнул, когда своенравная птица вновь цапнула его за палец.

Тристан поморщился и слизнул выступившую кровь. Вот ведь упрямый ястреб, корми — не корми, а все равно, стоит только отвлечься на мгновение — без ободранных рук не уйдешь. О защитных перчатках не стоило даже и мечтать. Собственно, он был отчасти благодарен заступничеству Арториуса, что хотя бы по прошествии месяца римляне больше не смотрели на него, словно Тристан был причиной всех их бед. Да и выделенный клинок уже пару раз пригодился, им было весьма удобно резать фрукты. Сделать лук и стрелы не составило никакого труда, разве что проблематично было его спрятать, чтобы славные воины не сразу его нашли.

— Ты правда думаешь, что он однажды станет ручным? — закрывая за ним клетку вольера, поинтересовался римлянин. Тристан кивнул и провел рукой по решетчатой двери. А что бы он сам делал, если бы его закрыли в клетке и пытались дрессировать? Правильно, так же сражался бы, стараясь навредить захватчику. Откуда же птице знать, что не только ей ограничили свободу? — Ох, Тристан. Да скорее Рим бросит Британскую колонию, нежели эта куропатка станет послушной.

Ястреб как-то недобро покосился на Джулса. Зря он так, зря. Злобная птица, не отзывавшаяся ни на одно из имен, которыми ее пытались называть римляне, никогда и никому ничего не прощала, да и была весьма неглупа. Вот, видимо, за долгое отсутствие сегодня и цапнула за руку. Хотя чего уж там, замечтался. А пернатый друг мало того что был горд, так еще и ревнив — внимание можно было проявлять только к нему и никому другому, иначе вновь пришлось бы перематывать руку ветошью. Посмеиваясь, Тристан вытащил из холщовой сумки припасенные два яблока, одно из которых оставил на скамье для этого странного римлянина, которого непонятно за что невзлюбили солдаты. Он особо не спрашивал, в чем причина такого отношения, а Джулс не стремился с ним откровенничать. Впрочем, разговорчив этот парень был исключительно со своими молчаливыми подопечными, будь то птицы или же лошади.

Выйдя из-под навеса вольера, Тристан вдохнул полной грудью. Моросящий с самого утра дождь закончился. Солнце появилось из-за туч, и он подставил лицо таким неярким и почти уже зимним лучам. Может, все же стоило взять с собой куртку. Он зябко поежился и, поправив ремень сумки, впился в желтый бок яблока, вышагивая в сторону форта.

— Еще немного, и узнаем, так ли ты благочестива, как кажешься, — гнусаво протянул славный воин Рима, вдавливая в стену конюшни худенькую девушку.

Яблоко, до этого казавшееся неимоверно вкусным и сочным, стало поперек горла. Тристан удивленно воззрился на открывшуюся было картину. Что за?.. Заметив, как по-свойски римлянин схватил ее за шею, не теряя ни секунды, без сожаления швырнул надкусанный фрукт и попал чуть выше правой ладони солдата, опершегося о стену.

Воин вздрогнул, когда ошметок яблока испачкал его руку — экий нежный, усмехнулся Тристан, — и, обернувшись, заметив его, презрительно протянул, будто общался с не равным себе, а с рабом:

— Не мешай развлекаться, пиктское отродье, иди куда шел.

Зажав ладонью рот девушки, солдат резко дернул за ворот ее рубахи. Раздался треск рвущейся материи. Странно, девушка даже не пыталась сопротивляться, словно уже смирилась со своей судьбой. Вытащив из ножен клинок, бесшумно подойдя к славному воину, Тристан приставил острие к пульсирующей жилке с правой стороны шеи незадачливого римлянина.

— Ты что, не понял? — чуть сильнее надавив, хрипло спросил он. Голос на латыни звучал как-то странно, непривычно. Как ни крути, отвык он от ненавистного языка, из принципа общаясь последний месяц исключительно со своими соплеменниками и командующим. — Сам же знаешь, мне, пиктскому отродью, будет за благо перерезать тебе горло. Жаль только девочке одежды запачкаю. А так бы я с превеликим удовольствием это сделал, — злость так и клокотала внутри, Тристан сильнее сжал рукоять, вдавливая острие в застарелый шрам от римского шлема.

Убрав руки от девушки, отойдя на пару шагов, видимо, предавшись размышлениям о целесообразности битвы — рука римлянина так и норовила коснуться рукояти гладиуса, — солдат, решив ретироваться с неудавшегося места развлечения, едко бросил:

— Кастус узнает об этом.

— Если он узнает об этом, то не только из твоих уст, — с почти таким же презрением в голосе — как ни крути, видимо, только истинные римляне способны разбрасываться сочащимися ненавистью словами, — ответил Тристан, провожая славного воина злым взглядом.

Слыша отборные ругательства солдата, он усмехался. В бездну этого идиота. Не хочет по-хорошему, подумаем, что можно предпринять на этот счет. Пускай бежит, ничего. Хотя Арториус не будет рад, когда узнает, что прощеный беглец вносит смуту в ряды благочестивых христиан, охочих до прелестей юных дев.

Справа кто-то шумно втянул воздух, будто подавлял всхлип.

Точно, девушка. Честно говоря, он думал, что, когда славный воин поспешил в центр форта, она успела скрыться. Видимо, ошибся.

Тристан обернулся и растеряно замер.

У ее ног лежал жилет, из-под длинной коричневой юбки виднелись видавшие виды сапоги, а из порванного ворота белой рубахи выглядывало незагорелое плечико. Бледная, испуганная девочка с густыми черными ресницами, глазами цвета летнего неба и длинными светлыми волосами закусила почти до крови губу — только бы не заплакать. По спине пробежала холодная капля. Руки, никогда раньше не подводившие, враз ослабли, задрожали, и клинок со звоном упал на каменную кладку, так заботливо выложенную римлянами (или их рабами) с сотню лет назад.

Сардана?

Он и сам не заметил, как подшагнул к ней поближе, как коснулся плеч, вглядываясь в такие знакомые черты. И когда она отвела в сторону взгляд, Тристан разочарованно хмыкнул, вспомнив наконец, где же ее видел.

Эта испуганная девочка, так похожая на его маленькую сестренку, на третий день его пребывания в ненавистной Британии подносила ему еду в таверне. Вот, видимо, настало время отплатить за когда-то проявленную любезность.

— Ну что ты, что ты, — шептал он, поглаживая ее по голове, провел ладонями по волосам, убрал лезущие в глаза прядки за, на удивление, такие холодные ушки, когда она, еле отлепившись от стены, прижалась к его груди.

Тристан чувствовал, как сильно бьется ее сердечко, как у загнанной птички. Он усмехнулся, уткнувшись ей в макушку, вдыхая ромашковый аромат ее волос. Непрошеные девичьи слезы все же нашли выход — рубашка в районе ключицы стала мокрой.

— Все уже хорошо, маленькая. Все хорошо, Сардана, я с тобой.

И замолчал, поняв, что именно сорвалось с его губ. Он знал, что это не сестра и даже не ее бледная тень. Но боги, как же хотелось, чтобы это была она, его малышка, которую Тристан поклялся защищать, его хрупкая маленькая девочка, пытавшаяся помешать римлянам забрать его из дому.

Стоило только коснуться ладонью хрупких лопаток, как она вздрогнула и отступила на полшага назад, ненароком потянув его за собой, и, упершись спиной в стену конюшни, стала испуганно озираться по сторонам.

Будто во сне Тристан наблюдал, как до этого тихо плакавшая девушка, нахмурив брови, втянув воздух, как перед прыжком в холодную воду, приподнялась на цыпочках и робко, словно опасаясь — или надеясь? — что он ее оттолкнет, коснулась своими губами его губ. Поцелуй вышел неумелым, отдающим солью. Волшебство обманчивого мгновения исчезло, последние глупые надежды истлели.

Это кто угодно, но не Сардана.

Собственно, а кого он хотел обмануть? Тристан облизнул губу и улыбнулся, смотря в глаза вжавшей голову в плечи девушке.

У его маленькой Сарданы были веснушки, волнистые непослушные прядки и курносый носик. А в этой девушке — сходство с образом сестры, поселившимся в воспоминаниях, до поцелуя не позволяло заметить очевидное, — было слишком мало от Сарданы, разве что глаза цвета неба и светлые волосы. Тристан смешливо хмыкнул. Глупец. Какой же он глупец. Жаждет выдать желаемое за действительное.

Она растерянно всматривалась в его лицо, видимо, не зная, что ей делать дальше, когда от него ответа не последовало. И, сглотнув, как-то обреченно потянула за съехавший рукав рубахи.

— Не нужно, слышишь. Ты ничего мне не должна, — Тристан взял ее лицо в ладони, рассматривая такие похожие, но все же неродные глаза. Девушка зарделась, поправила рубаху и осторожно коснулась холодными пальчиками его запястий.

Сердце пропустило удар, когда она чуть слышно произнесла "спасибо". Тристан отступил на шаг, давая ей возможность отойти от злополучной стены и, спрятав в ножны поднятый с каменной кладки клинок, протянул девушке ее жилет. Она нервно пыталась завязать ленту, стягивающую ворот когда-то целой рубахи непослушными дрожащими пальцами, но ей это никак не удавалось.

— Боги, иди сюда, — он улыбнулся, завязал на два узелка ленты. Видя, как девушка странно косится в сторону площади, спросил: — Тебя провести до таверны?

Она нерешительно кивнула.

Небо было затянуто серыми облаками, судя по всему, скоро должен был начаться дождь. Рядом шедшая спасенная упорно молчала, иногда спотыкаясь о неровно положенную кладку дороги, и вздрагивала, замечая кого-либо из солдат, видимо, боясь увидеть не в меру сдержанного римлянина. Интересно, как долго продолжается эта травля?

— Изольда!

Рыжеволосая бестия, за которой, по рассказам Гавейна, тщетно пытался ухаживать Борс, вышла из таверны. Вот значит как зовут его новую знакомую, Изольда. Холодная ладошка осторожно коснулась его пальцев.

— Командующий об этом не должен узнать, — прошептала она и обернулась к позвавшей ее молодой дочке тавернщика. — Я сейчас, сейчас. — Девушка вновь с грустью посмотрела на него, — ты хотел как лучше, я понимаю. Но не делай так больше, ладно? — едва сдерживая слезы, произнесла Изольда и, сжав напоследок ледяными пальчиками его запястье, исчезла вслед за странно на него посмотревшей Ванорой. А перед ней-то он в чем виноват, что волком смотрит?

Тристан усмехнулся.

Ну что же, не должен так не должен. Он и сам справится, не маленький.

Через пару дней, сидя в таверне с "рыцарями круглого стола" — очередная блажь Артура о равенстве и братстве, увы, его не впечатлила, — Изольда, убирая со стола грязную посуду на поднос, тихонько достала из передника яблоко и вложила почти незаметно ему в руку. Почти. Ланселот, явно имевший виды на девушку, криво усмехнулся и, стоило только ей отойти в сторону, смешливо произнес:

— То-то я думаю, что же тут за защитник обиженных и угнетенных появился.

Да его хлебом не корми, дай повод поддеть. А сами-то хороши. Значит, знали, что этой девочке не дает проходу непонятливый римлянин, и просто наблюдали за развитием событий? Самоотверженные рыцари, стоящие на защите порядка, ничего не скажешь.

Тристан вытер красное яблоко о штаны. Гавейн, собиравшийся было сделать очередной глоток напитка из лесных ягод, замер с кружкой.

— Так, погоди, какой еще защитник?

А, может, знали не все.

— О, друг мой, ты не слышал? Так спроси нашего молчаливого недопикта, отчего костяшки у него кровят, а Тирот ходит с заплывшим глазом, — противное прозвище, данное с легкой руки Ланселота, безумно раздражало, но проявлять свое отношение в таком деле было неблагоразумно. Как мальчишка из вредности продолжил бы так называть, да и остальным бы подогрел интерес. Потому оставалось терпеть. — Нет, ну ты посмотри на него, сидит, сияет. Поделись угощением, Тристан.

Он, выискав Изольду взглядом, благодарно ей кивнул и, глядя на лыбящегося Ланселота, смачно впился в алый бок.

— Похоже, не судьба тебе отведать чужие плоды славы, — Гавейн пригубил кружку.

— Похоже, к Тристану девушка благосклонна, — подхватил новую забаву поднявшийся из-за стола Галахад, но, видимо, заметив его недобрый взгляд, шутливо поднял руки вверх. — Все, все, молчу.

Яблоко было действительно вкусное, не похожее на те, что удавалось стащить. Интересно, где она его взяла? Девушка как раз скрылась за шторкой, ведущей на кухню.

— Завидно, да? — усмехаясь, протянул Тристан, откусывая очередной кусок.

— Обидно, понимаешь ли, — наигранно вздохнул Ланселот, поднимаясь вслед за остальными. — Нет-нет, не за себя, у меня таких проблем нет на любовном поприще, за Борса сердце болит.

Здоровяк угрюмо глянул на первого рыцаря Артура. Ну вот, опять. Скучающий Ланселот — самое страшное бедствие форта. Демонстративно хрустнув костяшками, криво улыбнувшись, Борс громко произнес:

— А ты еще поговори, не только сердце болеть будет, это я тебе обещаю.

Ожидаемую реплику "Страшно-то как" Ланселот не успел произнести. Подошедший к столу Артур подозвал его и вскоре увел из таверны.

— Ты бы поострожнее с Тиротом, — будто бы невзначай проронил оставшийся за столом Борс, когда Персиваль, посмеиваясь, последовал за Гавейном, направившимся в сторону конюшен: сегодня была их очередь отправиться в дозор.

С каких это пор сарматы заступаются за мерзких римлян? Вытерев от яблочного сока губы, глядя исподлобья на рыцаря, он поинтересовался:

— А то что?

Борс, не отличавшийся рассудительностью и хладнокровием, на удивление спокойно произнес:

— Нас одиннадцать человек. Их — порядка двухсот. И какими бы мы ни были умелыми воинами, количеством они на раз нас одолеют. Ну или будут отлавливать по одному. Да, и к тому же, Тристан, тебе бы ходить тише воды. Артур попытается тебя спасти, если кто из них донос напишет в столицу, но он не всесилен, — видимо, заметив решимость на его лице, тихо добавил, — это всего лишь мнение, решать тебе. А я, знаешь ли, хоронить больше наших не намерен.

И ярко улыбнувшись прошедшей рядом Ваноре, враз отбросив в сторону всю серьезность, скрылся в стороне кухни.

После памятного разговора ни Артур, ни Ланселот не пытались вызнать, где же находится лагерь пиктов. Будто бы и не волновал этот вопрос их больше. Тристан не знал, что именно было написано в письме, отправленном в Рим, но когда пришел ответ, Кастус уверил его, что без охранной грамоты по окончании срока он не останется. Тогда он только сухо поблагодарил командующего и отправился к вольерам. Странно, раньше он и не подумал бы возиться с ястребами, которых так любили римляне. И, признаться, Тристан завидовал этим птицам, которые, свободно взмыв в небеса, могли исчезнуть ото всех, не позволяя своим мнимым хозяевам властвовать над ними.

Следуя в очередной раз к вольерам, — Ланселот то ли в шутку, то ли всерьез поговаривал, что ему там определенно медом намазано; возможно, рыцарь был недалек от правды, — Тристан уж никак не ожидал увидеть Изольду. Нерешительно переминавшаяся с ноги на ногу девушка настораживала. Оглядевшись по сторонам, он подошел поближе. Нет, синяков или ссадин видно не было ни на хрупких запястьях, ни на тонкой шее. Внимательно вглядевшись в ее лицо, обеспокоенно спросил:

— Все в порядке?

Девушка кивнула, не отводя от него глаз. Из-за пасмурной погоды они казались несколько темнее, чем обычно. Он не удержался, когда из-за очередного порыва ветра светлая прядка упала на щеку, и заправил ее за ухо. Изольда осторожно коснулась тыльной стороны его ладони, и отчего-то вспомнился глупый разговор за столом.

— Говорят, я тебе нравлюсь, — не таясь, ляпнул первое, что пришло в голову.

— Лгут, — ответила она, и нежные щечки зажглись румянцем.

Чувствуя, как что-то странное заворочалось в груди, Тристан растянул губы в улыбке. Хрупкая девочка нерешительно улыбнулась в ответ, глядя на него своими невозможными глазами.

— Я, конечно, извиняюсь, но вынужден прервать вашу милую беседу, — как-то не особо весело произнес подошедший Ланселот, кивнув в сторону конюшен. Девушка, до этого хотевшая что-то сказать, стеснительно опустила глаза и резко убрала руку от его ладони. Отдаленно похожий на вздох разочарования слетел с его губ. Ланселот только усмехнулся, будь он неладен. Как пить дать, к вечеру от нелепых шуточек не будет отбоя. — Давай живее, любвеобильный недопикт, Артур просил поторопиться.

— Тристан, — тихо прошептала она, когда он было направился следом за рыцарем, — пожалуйста, будь осторожен, — и, подавшись вперед, прильнула к нему. Странное ощущение медленно расползалось по грудине, наполняя продрогшее под холодным кафтаном тело теплом. И так не хотелось никуда уходить, но все же пришлось, когда Ланселот, возведя глаза к небу, схватил его за предплечье.

Опавшие желтые листья шуршали под ногами, и мелкий моросящий дождь почти приятно холодил разгоряченное лицо. Первый рыцарь только качал головой, периодически бросая на него косые взгляды. Тристан видел, что сдерживался тот из последних сил, чтобы не сказать что-то явно неприятное.

— Так что за срочность? — впервые было ужасно неуютно в тишине. До дверей конюшни оставалось пару шагов. Противный ком встал в горле, мешая сделать вдох, и Тристан никак не мог понять, почему именно сейчас охватило чувство тревоги. Говорливый соплеменник предпочел промолчать, завидев выехавшего из конюшни командующего.

И уже несколько мгновений спустя, рысью следуя за Артуром и Ланселотом на выделенной серой в яблоках лошади, Тристан понял, что его смущало. В отличие от Кастуса и его верного прихвостня, с собой у него не было ничего из оружия. Если, конечно, не брать в расчет тот кинжал, который больше подошел бы для работы на кухне. Всадники, замедлив ход, дождались того момента, как он приблизился к ним. Внизу холма виднелась деревня.

— Вернувшись с последнего дозора, Ивэйн передал мне занимательную весть, Тристан, — Артур смотрел куда-то вниз, не поднимая на него взгляд. По спине пробежала дрожь. Дней пять назад раненный Ивэйн погиб, а римлянин, который вместе с ним ходил в дозор, пропал. Дагонет и лекарь только развели руками, — слишком много крови потерял в бою Ивэйн; под утро он просто не проснулся. Артур тогда отменил все тренировки и, заручившись поддержкой войска, отправился по маршруту, по которому нести дозор должны были рыцари. Защиту форта укрепили и по несколько воинов отправили в близлежащие селения. Но причем здесь он?

— Чем же я могу помочь? С меня же...

— Ты знаешь их язык, не прибедняйся, — перебив собиравшегося было что-то сказать Артура, ответил Ланселот. И, дернув за повод, повел вперед своего коня.

Ответ такой был более чем странен. Они взяли кого-то из лесных? Как он узнал, командующий не был чистокровным римлянином, его мать была одной из местных; да и проведя гораздо больше времени в Британии, чем любой сармат, тот неплохо владел языком пиктов. Что-то не сходилось.

Тристан за это время после возвращения уже привык к косым взглядам; год с лесными не прошел за зря. Кто же знал, что, спрятав шрамы, он будет вынужден вернуться к своим "хозяевам"? Привязав лошадь, он пытался не прислушиваться к наполненным отнюдь не лестью словам местных, пытался не замечать искривленных злобой лиц. Признаться, это не особо удавалось.

— Проходи уже, чего застыл, — подтолкнул его к входу в один из покосившихся домишек Ланселот. Римляне, караулившие вход, кивнув Артуру, отступили в стороны.

В комнате было холоднее, чем снаружи, Тристан это явно ощутил. Если в доме и были окна, то они были либо зашторены плотной тканью, либо же закрыты ставнями. Откуда-то из угла раздался сиплый смех. Он обернулся к возившемуся с огнивом первому рыцарю.

— Тебе, наверное, интересно, зачем мы пришли сюда, Тристан, — негромко произнес командующий, поднимая вверх зажженный факел. Ланселот спрятал огниво в кисет. Что-то не то было в интонации Кастуса, и он непроизвольно потянулся к ножнам, на удивление, оказавшимся пустым. — Не это ли ищешь? — спросил Артур, бросая на пол кинжал. — Внимательнее нужно быть с оружием, не ровен час вытащит кто. Как сегодня.

Броситься наперерез Ланселоту и забрать кинжал до того, как тот достанет свои мечи, он попросту не успел бы. Рядом не было ничего, чем он смог бы обороняться. Проклятье.

Мужчина в темном углу что-то неразборчиво пробормотал и зашелся в кашле. Отходя спиной к стене, Тристан взглянул через плечо на, по-видимому, пленника, и растерянно замер. В неярком свете факела были видны седые волосы, слипшиеся от крови и грязи, шрам на правой щеке, появившийся явно недавно, и яркие карие глаза, которые он никак не мог забыть в кошмарах.

— Гектор?.. — неверяще протянул он и, не обращая внимания на Ланселота с Арториусом, подошел к пленнику поближе. Римлянин вздрогнул, стоило только коснуться его плеча. Да что, бездна забери, здесь происходит?

— Помнится, ты говорил, что он погиб, Тристан, — спокойный тон Кастуса донельзя раздражал. Мужчина вцепился руками в его штанину и что-то неразборчиво шептал. Боги, да кто это с ним сотворил? — Говорил, что ты — единственный выживший, что... — Артур запнулся, будто никак не мог подобрать нужного слова, но после, словно нехотя, продолжил, — Гектор погиб, так, мой верный-верный рыцарь? Ну же, чего ты молчишь? Расскажи-ка историю о своем чудесном спасении. Агровейн ведь тоже жив, Тристан, ведь так?

Судя по усмешке Ланселота, командующий давно узнал правду. Только для чего все это было разыгрывать? Хотели устроить показательную казнь, то зачем совершать это в тайне? Хотя... Оставшиеся рыцари, возможно, заступились бы за него, обрекая себя на подобную участь.

— Зачем, Тристан? Просто скажи мне, зачем ты тогда солгал? Ведь возвратись он в форт...

— Он не вернулся бы, — опускаясь рядом с Гектором, ответил Тристан. Руки римлянина были туго связаны спереди, веревки впивались в запястья. Ослабить путы все никак не удавалось. — А обречь его братьев на жизнь, похожую на мою, я не смог. Проще было сказать, что он мертв, а не перебежчик, — оставив тщетные попытки, он перевел взгляд на Кастуса. — Может, развяжете его?

Ланселот протянул ему один из мечей рукоятью вперед. Какая забота, хмыкнул Тристан, собираясь было разрезать веревки.

— Не спеши. Отсюда выйдешь или ты, или Гектор, но никак не вы двое, — зло протянул командующий. Тристан растерянно обернулся к Кастусу.

— Что?

— Ты прекрасно все расслышал, Тристан. Либо ты, либо он. Выбирай.

В повисшей тишине было слышно только потрескивание факела да и, наверное, бешеный стук его сердца. Там, у дверей, что-то громко обсуждали оставшиеся воины. Он взглянул на отблески пламени на острие. Перед глазами промелькнула золотая чаша с прекрасным напитком и распластавшийся на красной от крови траве Крас.

Холод, сковавший тело, отпустил, когда он сжал рукоять и распрямил плечи.

— Интересно, Кастус, что бы сказал твой великий учитель? – что-то отдаленно напоминающее удивление промелькнуло на лице командующего. Тот с интересом взглянул на него, наклонив голову набок. — Чем же тогда вы, славные римляне, лучше лесных? Вы также готовы убить безоружного в угоду себе.

— Только предателей, Тристан.

Даже если бы и удалось одолеть командующего с его прихвостнем, далеко бы он все равно не ушел. Чрезмерно много римлян в поселке, это Тристан отметил еще когда они только прибыли сюда.

Довольно.

Со звоном сталь опустилась на половицу.

— Моя жизнь не стоит чужой.

Тристан замер, заметив, как до этого казавшийся беспомощным Гектор, кинулся было к оружию. Кастус ногой оттолкнул в сторону меч и приставил гладиус к шее римлянина.

Оскалившись, ткнув в командующего трясущейся рукой, Гектор хрипло рассмеялся.

— Из-за него вы все подохнете!

— Уведи его отсюда, — чуть слышно Арториус отдал приказ Ланселоту. Тристан неверяще воззрился на Кастуса, доставшего из ножен кинжал. — А мне с нашим другом нужно потолковать.

И только когда его под руку вывел на улицу Ланселот, он смог сделать вдох полной грудью. Из-за серых туч вышло солнце, озаряя все вокруг теплом. Тристан устало потер переносицу, вперившись взглядом в причудливой формы облака. Бежать некуда. Всюду одно и то же. Он сдохнет здесь в угоду этим идиотам.

— Не спеши проклинать Кастуса, друг мой.

Из-за закрывшихся дверей за вошедшими стражами не было слышно ни звука. Тристан не хотел думать о том, что же там происходило. Вырвавшись вперед, — отчего-то первый рыцарь не спешил его останавливать, — он направился к коновязи. Заслышав его шаги, серая в яблоках лошадь тряхнула гривой.

— Друг твой остался там, внутри и, скорее всего, сейчас расправляется со своим собратом.

Ланселот только усмехнулся и покачал головой.

— Из-за Гектора тогда, полтора года назад, сгорели заживо люди. Он открыл ход в форт для пиктов, слышишь, Тристан. А позже, когда об этом стало известно, он и наш общий друг Крас пропали. И представляешь, каково было наше удивление, что через столько времени из лесу возвращаешься ты, полуживой, как и он когда-то, и рассказываешь сказку о чудесном спасении и гибели благороднейшего из римлян. А сейчас, после гибели Ивэйна, которому все же удалось схватить эту мразь, он на одном из допросов сказал, что его преемник — это один забавный недопикт, пришедший примерно с месяц назад в форт, Тристан. Ты часом такого не знаешь, а?

Все это время... Будь они неладны, все это время, косо смотревшие на него римляне боялись увидеть в нем врага, очередного предателя, из-за которого пламя вновь окутает форт. Он прикрыл глаза ладонью и шумно втянул воздух.

— Ты это, прости за представление, но нам нужно было проверить, с ними ты или нет. В конце концов, про Агровейна ты соврал Артуру. Да, из благих, как оказалось, намерений, но все же...

Все же. Он всюду предатель. Дома — клятвопреступник, отрекшийся от последнего обещания матери, здесь — предавший что пиктов, что римлян. Наверное, умри он в Британии, земля не примет его кости и их растащат по лесам дикие звери.

— Когда от тебя останется пепел, то с первым порывом западного ветра ты вернешься домой. Так когда-то говорил мой отец, Тристан. Не только ты страшишься того часа, когда останки будут погребены в землю, — видимо, задумавшись, он произнес свои страхи вслух. Странно, но, обретя словесную форму, они не казались такими уж пугающими. Но до чего же горько было осознавать, что, возможно, сестренку он больше так и не увидит. — Это не наша земля, не наша война, мы не должны остаться здесь навечно. Когда-нибудь мы вернемся домой, — и, подумав, добавил, заметив вышедшего из хижины Кастуса, — только для многих из нас это "когда-нибудь" так и не настанет.

— Ты как? — спросил его командующий, когда Ланселот, кивнув, вырвался на коне вперед. Тристан пожал плечами. Не хуже, не лучше. Только гадко было на сердце, но он прекрасно знал, что виновен во всем сам. Не стоило бежать. Или не стоило возвращаться? Бездна его знает. — Знаешь, наверное, стоило просто поговорить с тобой. Этого было бы достаточно.

— После всего, что я натворил? — Тристан нахмурился. — Разве этого было бы достаточно?

Артур кивнул и горько улыбнулся.

— Более чем.

Когда они добрались до форта, долину окутали сумерки. Из собравшихся туч вновь начался дождь. Близ горизонта красным горело небо. Джулс недовольно скривился, заметив своих любимцев вне конюшни и, что-то проворчав себе под нос, увел его лошадь.

— Кастус, погоди, — окликнул он командующего, собиравшегося было выйти из помещения под проливной дождь. Артур замер в дверях и обернулся к нему. — Когда-то ты просил меня довериться тебе, ты обещал, что не подведешь моих ожиданий. Но тогда я не был честен с тобой до конца и подвел тебя, сбежав, — тот только мягко улыбнулся и покачал головой. — Сейчас же, — Тристан сглотнул вставший в горле ком, — я прошу тебя довериться мне. Я больше не подведу тебя, клянусь.

— Я и без клятв это знаю, Тристан.

И, пожимая в этот раз предплечье Артура, он знал, что обещание сдержит.


_____
* Служа другим, сгораю.

Anthony Hopkins — Margam

@музыка: Ludovico Einaudi – Run, Anthony Hopkins — Margam

@темы: отпусти меня, чудо-трава, любовь всей жизни моей, часть N, играя в автора