Respiciens videris

[larec-pamyati]

Respiciens videris

Автор: Dark Glass Marionette
Переводчик: znaika
Бета: mary_elizabeth
Фэндом: Король Артур
Персонажи: Тристан, Галахад, Гавейн, Ланселот, Дагонет, Артур, Борс
Рейтинг: G
Жанры: Джен
Размер: Мини, 5 страниц
Статус: закончен
Описание:
Однажды, не важно когда, они так же свободно взлетят в небеса.
Публикация на других ресурсах:
Только с разрешения автора. Переводчику почти фиолетово.
Примечания автора:
* Смотрящий увидит.
История написана после очередного просмотра фильма.
Недостающая сцена после спора в таверне.

А кто сказал, что последнее задание должно быть легким?

А кто сказал, что последнее задание должно быть легким?

Горькая мысль не покидала Тристана на пути к конюшням. Вчера он узнал эту славную весть, но чего себя обманывать, он даже ни капли не удивился. Только взглянув на епископа, Тристан понял, что он не принесет ничего, кроме проблем. Это в обычаях римлян создавать никому не нужные проблемы, вот только он не мог знать, что один человек способен создать проблему таких масштабов. Это уже перебор. Тристан разделял недоверие Галахада к епископу и, к своему удивлению, впервые воззвал к высшим силам, чтобы они даровали свою милость в последнем римском походе. И гнал прочь от себя мрачные мысли, решив вместо этого отпраздновать возвращение на Адрианов вал, не думая о завтрашнем дне, грозно нависшем над ними. Он действительно наслаждался вечером в таверне, видя своих братьев по оружию расслабленными и умиротворенными впервые за столько лет.

Но, увы, мысли о грядущем завтрашнем дне прогнать полностью не удалось. Потому как завтра, в очередной раз, он вновь будет разведывать набившие оскомину своим однообразием дороги.

И это отрезвляло.

Тристан привык к такому образу жизни, правда. Именно поэтому печальные вести не ввели его в ярость, как остальных рыцарей. Он знал, что приказам Рима необходимо следовать беспрекословно, так что оставалось только смириться и делать то, что от него требовали. Но с другой стороны он действительно был в ярости, не сходной с той, что ранее его одолевала. Тристан не боялся смерти, не боялся сражаться на поле битвы, рискуя своей жизнью ради не совсем понятных целей, но сейчас, приступив к выполнению последнего задания Рима, он будет вынужден первым столкнуться с доселе неведомым врагом. Это означает, что им придется вновь отставить в сторону свои надежды и мечты о спокойном-дне-по-завершении-задания, и что самое противное, отринуть прочь человечность. Его не пугала дополнительная работа, нет. Используя навыки следопыта, он не раз спасал своих друзей. Но именно из-за них, рыцарей, Тристан беспокоился. Он знал, что Артур находится под присмотром римлян, отчего-то дозволивших ему и его рыцарям создать сплоченную семью, где каждый рыцарь стал другому братом, а не заставили соблюдать субординацию. Но зачем сейчас, когда до свободы остались считанные дни, когда их союз приносил победы в каждой битве, зачем сейчас их разделять? Почему они так стремятся уничтожить их семью?

Его семью?

Тристан замер у дверей конюшни. Проклятье, вновь все взгляды будут обращены к новопришедшему. Его ястреб опустился к нему прямо на руку. Легкая улыбка затронула уголки его губ: по крайней мере, один друг останется с ним. Как и ожидалось, стоило только войти в конюшню, как Галахад и Борс уставились на него. Он проигнорировал их взгляды. И без его прихода атмосфера в конюшне была напряженная.

— Ты опоздал, — презрительно выплюнул Галахад. Тристан только пожал плечами. Ястреб, видимо, не особо обрадованный невниманием к своей пернатой персоне, перелетел на жердочку.

— Нет. Это ты пришел слишком рано, — Тристан приветственно кивнул Дагонету. Гавейн, пусть и не в радужном настроении, в каковом прибывал почти всегда, но более сдержанно, чем Галахад, поприветствовал Тристана. Он вопросительно взглянул на Гавейна.

— Не мог уснуть. Думал, того вина мне хватит, чтобы вырубиться, но все это его нытье... — Гавейн кивнул в сторону нахмурившегося Галахада. — Ты же знаешь, что я прав, Галахад.

— А вы все знаете, что мы здесь и быть не должны! — и выразил свое недовольство, поцелив кинжалом в балку, стоящую напротив него. Гавейн вздохнул.

— Что, опять? Прошлой ночью было и так много споров. И благодаря Дагу они не переросли в нечто большее.

— Благодаря ему? — брови Галахада от возмущения полезли вверх.

— Да, потому что он сказал то, что мы должны были осознать сами, — Борс выступил вперед в защиту Дагонета. — Ванора помогла мне во всем разобраться, после того как все разошлись по покоям. Мы злиться должны на Германуса, на этого лживого скота, а не на Артура. Он всегда сдерживал свое слово. И вы прекрасно знаете, что это правда.

— Забавно, что ты об этом говоришь. Ты же был одним из тех, кто вчера начал спор, — скрестив руки на груди и нахмурившись еще больше, сказал Галахад. Тристан переглянулся с Гавейном и заметил в глазах друга тот же страх, который и его одолевал: еще немного, еще пару подобных аргументов - и будет драка. Дагонет лишь молча покачал головой. И Борс, на удивление, не среагировал на слова Галахада, оставив того беситься в бессильной злобе.

Тристан не мог его винить. Ему было жаль Галахада. Но в то же время Тристан был зол на него за то, что этот рыцарь был еще не слишком зрел, чтобы принять беспрекословно такой поворот событий.

Галахад, видимо, почувствовал взгляд Тристана.

— Но в чем я точно уверен, так это в том, что тебе это нравится. Я знаю, ты не рад отсиживаться здесь, за валом, а не в сражениях на пустошах, хладнокровно отбирая людские жизни.

— Галахад, прошу, — начал было Гавейн, наградив младшего из рыцарей тяжелым взглядом.

— Все в порядке, Гавейн. Он отчасти прав. Да, я ратую за мир и тишину, но не в сражении я не чувствую себя в своей стихии. Но даже я знаю, что это задание — безумие. И у Артура нет иного выхода, кроме как принять и заставить нас выполнить его. И, может, ты, Галахад, на мгновение задумаешься, каково ему выполнять этот приказ, отбирая у нас долгожданную свободу? — судя по виноватому лицу Галахада, Тристан все же попал в цель. — В этом задании на кону не только наши жизни, но его собственная. Как, впрочем, и всегда. И это бессмысленное сражение с саксонцами, на которое они нас обрекают. Неужели оно так необходимо? — он сделал паузу. — Галахад, скажи, ты видел лицо Артура вчера?

— Он был слишком пьян, чтобы хоть что-то увидеть, — криво усмехнулся Борс.

— Говори за себя, — огрызнулся Галахад. Он шумно втянул воздух и схватился за голову. — Проклятье. Будь они все прокляты!

— Прекрати, Галахад, — чуть слышно произнес Дагонет, отойдя от стены. — Ты правильно сделал, что возразил вчера Артуру. Да, ты был прав. И я бы встал на твою сторону, не будь рядом стольких римлян. Не то чтобы мне было дело до них или того, что они о нас подумают, нет. Но это бы вреда причинило больше, чем пользы. Тристан понимает, о чем я. Я ведь прав, Трис?

— В твоих традициях произносить воодушевляющие речи. Не втягивай меня в это, друг мой, — ответил Тристан, отведя взгляд в сторону. С него хватило того, что пришлось Галахаду сказать, чтобы его приструнить. Пустые разговоры утомляли. Но, судя по направленным на него взглядам рыцарей, придется свою речь продолжить. И, про себя шепча проклятия, он произнес: — Они хотят сломить наше братство. Я уверен, они думали, что сломили нас тогда, забрав из Сарматии. Но посмотрите, кем теперь мы стали? Возможно, мы не проживем те жизни, что были предназначены нам, останься мы в степях родины, но мы все равно сильны. Римляне знают, что скоро срок нашей вынужденной службы подойдет к концу, и поэтому дали нам это задание, чтобы уничтожить нас. Разделить. Покорить. Чтобы мы отдалились друг от друга. Я, например, не хочу, чтобы римлянам это сошло с рук, потому и вчера промолчал. А вот те римляне, находящиеся в таверне... Уверен, что кто-нибудь из них Германусу доложил о том, что их план сработал. И это не умопомешательство, Борс, а правда, — добавил он, зная, что рыцарь вновь может его поднять на смех за чрезмерное внимание к сложившимся обстоятельствам. — Ну вот, я все сказал. — Он взглянул на Дагонета. — Пойду-ка я вещички свои собирать. И в следующий раз, когда возжелаете услышать подобную речь, предупредите. Я где-нибудь спрячусь.

Тристан прошел к своим доспехам и заметил, что его ястреб пристально на него смотрит. Рыцари продолжили разговор, но он не прислушивался к тому, о чем они там говорили. Тристан надел доспех и выбрал оружие, которое возьмет с собой в дорогу. А когда он поднял взгляд вверх, то заметил, что ястреб все еще смотрит на него. Тристан нахмурился.

— Ну что ты смотришь, а? Эх, ты, любопытная птаха...

— Тристан?

— Что?

— Ты же понимаешь, что просто так тебя в покое не оставим? – шутливо произнес Гавейн. Галахад, сидя в седле, уже больше хмуро не смотрел на него, даже слегка улыбнулся. — Честно говоря, я не понимаю, почему ты с ним разговариваешь, а с нами нет. Ты странный, Тристан, знаешь? Но, наверное, это хорошо.

— А вот мне всегда было любопытно, откуда взялся этот ястреб, — все обернулись, заметив Ланселота у балки, в которую так опрометчиво кинул кинжал Галахад. Ланселот вытащил кинжал, вернул его владельцу и направился к своей лошади. — Если ты не хочешь говорить, не говори.

Тристан был не в восторге от того, что придется еще что-либо рассказывать всем, да и Ланселоту в частности, но, учитывая то, что его вежливо попросили, а вежливость Тристан всегда ценил, то он бы мог сделать исключение. Тристан сел на деревянную скамью и начал свое объяснение, проверяя острие меча.

— Он со мной с тех самых пор, как мне исполнилось девять. Вы не видели и не увидите его рядом часто, разве что только в сражениях. Но он всегда неподалеку. В небесах его место. И не единожды он спасал мне жизнь. Возможно, он все еще со мной, потому как не хочет, чтобы я совершал одни и те же ошибки дважды. Как бы там ни было, он мой друг... — Тристан подозрительно взглянул на Ланселота, выжидая, когда же рыцарь криво усмехнется и рассмеется ему в лицо. — Но он не домашнее животное, так что не надо.

— Да я и не собирался ничего такого говорить, — поднял руки в оборонительном жесте Ланселот. — И так прекрасно видно, что на домашнего любимца он мало похож.

За разговорами не сразу заметили, что в конюшню пришел Артур. Лицо Галахада искривило презрение, но никто из рыцарей не попытался успокоить его гнев. Артур вел себя как обычно, с тем же почтением поприветствовал своих соратников и оставался спокоен даже тогда, когда Галахад кружил вокруг него на лошади. Взгляд командира остановился на Тристане.

— Может, — Артур кивнул в сторону ястреба, — в таком случае ты его попросишь за нами приглядывать?

Тристан понял, что хотел сказать ему Артур. Пусть он и не был так близок к нему, как Ланселот, но Тристан был вторым после него, кому Артур всецело доверял.

Он позволил себе ярко улыбнуться.

— Лучше я за вами пригляжу. Это, в конце концов, моя работа.

Артур кивнул с явным облегчением и повернулся к рыцарям. Однако прежде чем он начал, Галахад спешился и виновато взглянул на командира.

— Прошу меня простить... за вчерашнее.

Все же хорошо, что мальчишка понял то, что сказал Тристан. Нет, не так. Понял то, что Тристана заставили сказать.

— Извинения не принимаются, потому что тебе не за что просить прощения. — Широко улыбнувшись, Артур коснулся плеча Галахада. — Ты был вправе сказать то, что сказал. Как и ты, Борс. Но ты это и без меня знаешь. Поверьте мне, я сделаю все, чтобы преподать священнику урок.

— Артур, друг мой, становись в очередь, — усмехнувшись, ответил Гавейн.

— Я удивлен. Это же Рим, епископ — важная фигура католической церкви и твой непосредственный начальник... И ты хочешь ему "преподать урок" или даже сделать то, что чуть ранее предлагал Гавейн? — удивленно переспросил Галахад.

— Да он ничем от нас не отличается, мальчишка. У него звание не выше нашего, — Тристан шумно втянул воздух — Борс несомненно был прав.

— Галахад, я такой же, как и вы все, — Артур усмехнулся, а потом, к удивлению Тристана, взглянул на него. — Или, может, не как все. Но к счастью, у нас есть тот, кто умеет видеть вещи с другой стороны.

— Да, действительно, хорошо, — Дагонет озвучил то, с чем, по-видимому, согласны были все рыцари.

— Знаете, я бы мог его попросить убить священника, — Тристан усмехнулся, кивнув в сторону ястреба.

— Я сказал, в очередь! — возразил Гавейн. — Я первый с ним хочу поквитаться.

— И вот что-то мне подсказывает, что он сейчас сюда идет, — ответил Тристан, возвращаясь к чистке меча, — так что лучше бы вы все помолчали, если не хотите закончить все это счастье еще хуже, чем начали.

Случайность или нет, — рыцари слова Тристана не восприняли всерьез, — но священник Германиус, со своим помощником и сопровождающими, через пару минут почтил своим присутствием конюшни. И Тристан мог видеть, как его слова повлияли на рыцарей: римляне жаждали видеть их сломленными, отдалившимися друг от друга, но теперь они стали только сильнее. Не удалось священнику внести раздор в их ряды, увы.

Они — единое целое.

Произнеся напутственное слово, священник удалился, а рыцари отправились на север.

В пути Ланселот задал очевидный и ожидаемый вопрос Тристану:

— Во имя богов, откуда ты узнал, что он идет?

Тристан взглянул на Артура. Командир кивнул, поймав его взгляд.

— Так уж вышло, что я вижу многое несколько иначе. С другой стороны, верно?

— Это именно то, о чем я и говорил, — ответил Артур, замедляя шаг своей лошади, чтобы оказаться рядом с Тристаном и Ланселотом. Ястреб, до этого момента сидевший на руке Тристана, свободно взмыл в небо. Тристан проводил своего друга взглядом, ощущая, как в груди разливается знакомое с детства чувство легкости.

Однажды, не важно когда, они так же свободно взлетят в небеса.

Они все взлетят.