чудо всегда ждёт нас где-то рядом с отчаянием
Вопрос времени
Автор: znaika
Бета: mary_elizabeth
Фэндом: Мифология, Тор, Мстители (кроссовер)
Персонажи: Локи, Тор, Один, Фригг, пантеон скандинавских богов
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Ангст, Драма, AU
Предупреждения: Смерть персонажа
Размер: Миди
Кол-во частей: 8
Статус: закончен
Описание:
Плохо, когда плотно закрепилась маска лжеца - станут ли слову или делу безоговорочно верить, не ища скрытого подтекста или корыстных мотивов? Плохо, когда много врагов скопилось, жаждущих потанцевать у погребального костра. А еще хуже, когда приходится исправлять то, в чем невиновен. Особенно когда на это времени совершенно нет.
Посвящение:
Автору заявки, Ms. Genius.
И разгадывающим загадки.
Примечания автора:
Не стреляйте в пианиста - он играет как умеет(с)
Долг платежом красен. А обещания стоит выполнять. Собственно, вот.
Идея из заявки. В остальном виноват чай.
Работа написана по заявке:
ficbook.net/requests/27773
Глава 1. — Серьги
Глава 1. — Серьги
Красные капли стекали по пальцам левой руки, а Локи только сильнее сжал Гунгнир. Его трясло. И не от мороза, царившего в безымянной йотунхеймской пустоши, где теперь на снегу лежало четверо поверженных асгардцев. А от осознания того, что он только что совершил.
Опять.
Все же брат не оставит его в покое. Видимо, слова убийцы ничего больше не значат для наследника асгардского престола. И это только начало. Вот оно, славное начало конца. Тор не станет его слушать, он ослеплен гневом и горем. Приговор будет приведен в исполнение рано или поздно. Это дело времени. Времени… Главное – успеть. Еще все можно исправить. Еще не все потеряно.
Тихий всхлип привлек его внимание. Девчонка жива? Что ж, ненадолго. Он только сильнее стиснул зубы, подавляя раздражение: никому не нужны смерти тех, кого послал за ним дражайший братец, но отвечать перед Хель придется потом Локи. Еще одна отобранная жизнь, которая ему не принадлежит.
Она так отчаянно пыталась вытащить меч из живота, будто не помнила, что говорил когда-то в учебке Тюр. Хотя Локи мог ее понять – чем обороняться, когда приближается враг, а рядом кроме снега да воткнутого в живот меча ничего нет? Возможно, и он бы наплевал на благоразумие. Не снежками же забрасывать того, кто собирается тебя убить.
– Не много чести… в том, чтобы сражаться с безоружным, Локи, – шептала девушка, растягивая губы в улыбке. И сбежавший принц понял, почему Сиф так дорога Тору – где еще можно найти такую очаровательную безрассудную девушку, слушающуюся любого приказа своего друга, которого еще с малолетства любит до безумия. Стоит только подождать, и ему не придется пачкать руки в ее крови.
Как же болит голова. В виски отдает пульсирующая боль, а от вида крови… – не его крови… не его! – начало мутить. «Ты узнаешь, асгардец…».
«Уже знаю. Уже прекрасно знаю».
– Фактически оружие у тебя есть, прелестнейшая из дев, – сглатывая вставший в горле ком, подходя поближе к ней, сказал Локи, зачерпывая снег испачканной рукой в чужой крови, убирая этот отвратительный красный цвет с ладони. – Так что…
– Всегда был трусом, им и останешься, – глядя ему в глаза с таким презрением, ответила дева, что Локи даже на мгновение показалось, обладай она магической силой – осталась бы от него горстка пепла. Она угасает. Угольно-черные волосы разметались по снегу.
Наверное, это больно – умирать?
Хотя нет.
Жить определенно больнее.
Довольно.
Все еще можно исправить. Незачем допускать еще ошибки. Он опустился рядом с воительницей, пытающейся отползти в сторону.
– Мне бы не составило труда убить тебя, Сиф. Доказательство моих добрых намерений долго искать не придется, – сказал он, отведя в сторону ее ослабшую руку от рукояти меча, кивнув на лежащего рядом Видара и еще двоих солдат, которых, наверное, он тоже когда-то видел в учебке. Не стал бы Тор посылать за ним беззащитных детей, даже вот вторую любовь всей жизни своей отправил, не постеснялся. Нужно будет узнать у громовержца, если, конечно, на это хватит времени, кто ему подсказал настолько светлую мысль – отправить за ним Сиф. Или устраняет конкуренток своей Джейн? Что бы это ни было, братец как всегда недальновиден. Жаль, сам не пришел.
– Так что же тебя останавливает? – воительница удивленно рассматривала Локи, будто видела впервые, когда он осторожно раскрошил над ее раной вытащенный из кисета целительный камень.
Боль в голове все нарастала. Как же все это не вовремя. Абсолютно все.
– Спишем все на наши теплые дружеские отношения, – ухмыльнулся Локи, вытягивая из ее поджившей раны меч, отбрасывая его куда-то влево, в один из высоких снежных заметов. Девушка с облегчением перевела дыхание, пытаясь скрыть выступившие в уголках глаз слезы, будто он не знал, как это, когда впивается в живот острое лезвие меча. – Хватит на сегодня смертей, Сиф. И нет, не советую опять хвататься за оружие, пока это у меня, – ласково произнес Локи, сжимая древко Гунгнира.
Дышать сложно, как и держать на лице наигранно-добродушную улыбку. Все идет совершенно не так, как должно бы. Все распадается, как тот песчаный замок, который они когда-то строили с Тором на берегу озера.
– Хеймдалль, я знаю, ты слышишь меня, – вглядываясь в иссиня-черные небеса, закричал Локи. – Открой мост. Забери ее отсюда, если вам не нужен еще один мертвец.
– Я не понимаю… Зачем?.. – растерянно шептала Сиф, поднимаясь со снега, прижимая ладонь к почти зажившей ране. Почти. Он помнил, как первое время саднили шрамы от исцеления целебными камнями. Дева хочет поиграть? Ну что же. Локи всего лишь улыбнулся и пожал плечами, заметив там, в небесах, луч, предвестник открытия моста. – Ты же знаешь, что он все равно за тобой придет или кого-нибудь отправит?
– А ты теперь на моей стороне? – поинтересовался он, прикусывая губу. Портал открылся, озарив темную йотунхеймскую ночь светом. На удивление никто не решился выйти к вооруженному Гунгниром бывшему принцу. Видимо, Тор еще слишком занят иными делами. Не может уделить время своему младшему брату, убившему их отца. Как грустно. – Передай Тору, что это – Вопрос времени. Я все исправлю, обещаю. Дайте только мне время, – последние слова прозвучали многоголосьем над пустошью – заклинание подействовало, и порядка двадцати иллюзорных копий повсеместно появились в долине.
Незачем сопернику упрощать задание по его поимке, пусть и Хеймдаллю будет не скучно. Дождавшись, когда озадаченная воительница подошла к порталу, он не удержался и вместе с иллюзорными Локи весело помахал ей рукой.
Когда Радужный мост закрылся, копии разошлись в разные стороны, оставляя на снегу следы. Некоторые даже оборачивались, что-то выкрикивая своим собратьям, уходя подальше от места, куда скоро прибегут йотуны. Сил осталось не так уж много, учитывая то, сколько дней он уже не спал. Вот бы иллюзии не развеялись до того счастливого момента, пока он зайдет в черту Железного леса. Вот бы он мог стереть из памяти этот треклятый кошмар, не позволяющий ему спать. Вот бы… А впрочем, разве не бывало хуже в его жизни ситуаций?
И, наверное, на этот вопрос ему ответ так и не хотелось знать.
Быть отцеубийцей ему не привыкать, усмехался Локи, тяжело ступая по снегу. А вот убеждать себя в правильности такого поступка для него было в новинку.
Особенно, когда вины его не было.
***
Возвращение блудного сына не было отмечено радостью всего честного народа. Не кидали к его ногам розы, не произносили хвалебные речи, да и отчего-то обнимать не спешили. Странно, с чего бы? Ах да, кто же станет радоваться тому, что дражайший наследник престола приволок своего не-брата, разрушившего город, пытавшегося уничтожить «несчастных мидгардцев».
Чего уж, спасибо на том, что хоть не сразу камнями закидали. Всего лишь бросали едко «чудовище», будто бы и без них он не знал о том, кем является. Ничего примечательного. Никакой фантазии.
Локи бы улыбнулся, но треклятая маска Старка этому почему-то не способствовала. Братец был невесел. Не подкидывал задорно Мьелльнир, только сильнее сжимал ручку ларца с тессерактом, будто бы кто-то у него собирался отобрать это сокровище. Даже не улыбался. Локи на мгновение подумал, что это, может быть, из солидарности. Но, судя по всему, старший что-то знал. Что-то явно неприятное.
Спина ужасно болела. Даже тот проведенный день на базе Щ.И.Т.а не способствовал заживлению ран. Может, действительно не стоило Беннера злить? Хотя… Это было почти весело, особенно, когда сознание наконец перестало пестрить кровавыми картинами предстоящей расправы, когда голос этого треклятого читаури растворился в черноте.
– А ему так больше идет, – усмехнувшись, поделился своим наблюдением вышедший им навстречу у Тронного зала Фандрал. Локи закатил глаза – о да, есть хоть с чего посмеяться этому шуту. Смеетесь – смейтесь, но в этот раз… Хотя неизвестно, может, в этот раз смеяться последним получится у него. Наконец. И на какое-то мгновение он не мог поверить собственным глазам, когда Тор, выпустив сковывающую запястья Локи цепь из рук, толкнул своего развеселого друга, и шутник неудачно ударился спиной о стену.
– Это – не повод смеяться над ним, Фандрал. Для тебя он как был принцем, так и останется. Прояви почтение хотя бы раз, – зло прошипел братец.
Удивил, чего уж. Неужели и про возвращение домой это были не шутки? Неужели за это время на братца снизошло озарение? Верилось с трудом. Но не похвалить Тора за проявление братских чувств он был не в силах. Потому похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание.
– Весело тебе, Локи? – сцепив зубы, обернувшись, поинтересовался Тор. – Ничего, скоро веселье закончится.
И когда они отошли подальше от растерянно глядящего им вслед Фандрала, братец, схватившись вновь за цепь, тихо сказал:
– Надейся на то, что мать убедила его тебя не казнить. Потому как мое прошение о помиловании после твоего отказа отец не станет даже рассматривать. Хугин уже принес ему весточку на хвосте.
Что ж. Неплохой расклад – быть убитым асами, растившими его как сына. Растили как сына, похоронят как сына. Интересно, у Хель есть особые предписания для царских особ?
Признаться, он скучал по этому треклятому замку. По этому отвратительному свету, льющемуся отовсюду, по косо смотрящим на него мимо пробегающим асгардцам, по родственным и дружеским связям. Хотя стоп, какие это родственные связи? Какие дружеские? И было бы смешно, вот только маска мешает.
– Пожалуйста, брат, – прошептал Тор, положив руку ему на шею, как несколько лет назад, как тогда, в этом треклятом Мидгарде, когда просил его вернуться домой так искренне. И если бы не голос, твердящий, что этот не-брат лжет, он, может быть, и поверил бы. Странно, Локи никогда не замечал за старшим такой сентиментальности. Наверное, это тлетворное влияние мидгардцев. Только отчего так хочется поверить?.. – Не спорь с ним. Может, все еще обойдется. Слышишь, я что-нибудь придумаю. – И, заметив его скептический взгляд, братец усмехнулся, качая головой. – Ты неисправим. Ладно, сообща с матерью и друзьями. Нет, Локи, они не желают тебе зла, что бы ты там себе ни придумал. Не доводи его до того, чтобы он все же подписал приказ о твоей казни, хорошо?
Локи бы ему сказал, что тут и доводить-то нечего. Собственно, он все еще удивлен, что славные йотуны не прислали своих послов с требованием выдать его им для линчевания. Или же читаури не попросили его голову на блюде. Хотел выйти из тени братца – вышел. На славу вышел, от обожателей теперь отбоя нет, усмехнулся про себя Локи. Но, заметив пристальный взгляд Тора, растерянно пожал плечами – мол, поживем – увидим.
Умирать не страшно.
Страшно - ждать своей казни.
Он чувствовал, как дрожат ноги, только вот никогда бы в этом никому не признался. Даже под пытками. Нет. Лучше не нужно об этом.
Это, скорее, как когда-то, в детстве, когда их с братцем в Тронный зал за уши приволок Форсетти, жалуясь на то, что принцы Асгарда утащили из учебки метательные ножи и, не найдя лучшей цели, уничтожили одно из ценнейших деревьев в саду Идунн. Только тогда оба брата отделались выговором. А сейчас, наверное, все будет несколько иначе. Вырос мальчик, выросло и наказание.
И, проходя в залитое ярким асгардским солнцем помещение, подходя к трону, он с изумлением отметил, что в зале на удивление пустынно – только ма… Фригг да Один, восседающий на троне. Братец осторожно подтолкнул его в спину, и так хотелось… послать его подальше с его заботой.
Когда он оказался у подножия трона, в зале повисла неловкая тишина, нарушаемая тихими всхлипами матери. Локи нахмурился. Наверное, все же смертный приговор. А чего он ожидал? Возвращение регалий, титула и былого не-величия? Как же.
Царица, вздрогнув, видимо, нарушая все мыслимые и немыслимые запреты Одина, подошла к нему и крепко обняла, вглядываясь в него отчего-то ярко-ярко синими глазами.
Невозможно. Нет. Как?..
– И долго на нем еще эта маска будет, Тор? – спросил Всеотец, спускаясь по ступеням, ведущим к трону. Неужели скучал по голосу не-сына? От мамы исходило нежное тепло и Локи ощутил почти забытый этот цветочный запах, за который он цеплялся там, у… Да что же это такое. Даже перед смертью нельзя насладиться покоем материнских объятий.
– Это легкоустранимая проблема, отец, – произнес братец, подходя поближе. Локи разорвал такие родные объятия, заметив непонимание в глазах матери, и обратился в йотуна прежде, чем Тор успел снять с него маску.
Если уж будут судить, то сразу и за все. Незачем растягивать это удовольствие надолго.
– Вот неуемный ребенок, – произнес Один, поравнявшись с ним. И, замахнувшись, отвесил знатный подзатыльник. Локи потянулся было потереть ушибленное место, удивленно разглядывая Всеотца, но только получилось привлечь к себе внимание стоящей у выходов стражи, когда загремела цепь. – И вот это, – схватившись за цепь, спросил царь, – вот этого достиг мой сын?
– Я не твой сын, Всеотец, – хрипло, с горечью произнес он, не успев ее скрыть. Проклятье. – И никогда им не был.
– Преступник, возомнивший, что право имеет управлять Мидгардом. Мальчишка, решивший, что нужно уничтожить целую расу. Глупец, выбравший в союзники самых странных существ Вселенной. Мало тебя пороли, Локи, – касаясь его плеча, произнес Один, видимо, предпочтя не услышать его слов. – А сейчас уже поздно.
– Так казни меня. Вот тебе решение проблемы, – зло выплюнул он, подаваясь вперед, сам прекрасно понимая, что именно этой бравады как раз и просил его избежать братец. Он обернулся было к Тору, ища поддержки, и заметил, как брат прикрыл глаза ладонью.
- Отец, он не то хотел сказать, - начал было братец, выступив вперед, злобно поглядывая на Локи. Холод сам по себе покинул его, кожа больше не пестрела синим. И страх, сковавший сердце, почему-то отступил. – Он просто…
– Говорю же, поздно, – обращаясь к Фригг, произнес Всеотец. Царь усмехнулся, покачал головой. Коснулся ладонями плеч Локи и сказал, – ты – мой сын. Во всем произошедшем моей вины не меньше, чем твоей. Я хотел тебя защитить от правды, не понимая, насколько тебе было тяжело ее не знать. И смотри, к чему это привело?
И все то, что хотелось раньше сказать, что камнем лежало на груди, от простых слов – неужели отца? – пошло трещинами. Он неверяще перевел взгляд на улыбающегося Тора, на мать, у которой в ярко-синих глазах стояли слезы.
– То есть не будет ни «голову с плеч!», ни «распять его на дыбе!»? – тихо спросил Локи, пристально рассматривая Одина.
– Нет, Локи, – сказал царь, как тогда, перед долгим полетом в бездну. Может, если бы он не отпустил руки, то услышал бы, что Всеотец хотел ему сказать? Может, это было что-то вроде «Нет, Локи, я все равно горжусь тобой, хоть ты и треклятый убийца»? Он чувствовал, как губы сами собой расплылись в саркастичной усмешке. – Завтра мы все решим. Что делать с разрушениями в Манхэттене и погибшими мидгардцами, – приятно слышать, что «по твоей вине» Один предусмотрительно выкинул из контекста. – А сейчас уже поздно. Отдохни, Локи. Даже богам свойственно ошибаться, мой мальчик.
Наверное, больнее было только, когда читаури в очередной раз показывали убийство его треклятого семейства. Ком встал в горле, и даже то, что так хотелось съязвить, сейчас больше не имело значения.
Выходя вместе с приобнявшим его за плечи братцем, он все же не удержался, обернулся к тем, кого после всего сложно было считать семьей. До сегодня. Мама что-то говорила Одину, на что царь только качал головой. Она заправила выбившуюся из прически прядку, случайно задевая горящую ярко-синим светом серьгу, и обернулась к Локи, видимо, почувствовав его взгляд.
А позже, уже в своих покоях, потирая запястья от сдавливавших руки наручников, которые несколько минут назад снял Тор, оглядывая комнату, он с удивлением заметил, что все в ней осталось так, как и было до его затянувшегося путешествия, чуть не стоившего ему и братцу жизней. На столе лежали книги, которые Локи так и не вернул в библиотеку. Наверное, Вар будет очень кричать на него, когда…
Нет. Не может быть все так просто. Простили и отпустили? За все, что он натворил, даже не посадили в темницу? Милостивые боги Асгарда нашли снисхождение к оступившемуся младшему принцу. Что-то здесь не так. Так не бывает.
Через несколько часов, выйдя из купальни, переодевшись, поужинав, прокручивая в голове этот до жути странный день, он понял, что его смущало.
Сколько он помнил Фригг, у нее были зеленые глаза.
_____
Fabian Romer - Du und Ich
Глава 2. — Мертвый старик
Глава 2. — Мертвый старик
Больно – это когда в плоть вонзается нож.
Там кровь повсюду. И даже если бы Локи закрыл глаза, то все равно не смог бы забыть, что вокруг нет ничего смутно напоминающего красный. Тем более, откуда ему здесь быть, в темноте? Все черное. Абсолютно. Слишком живо, как для иллюзии. Слишком больно, как для внушения. И только этот треклятый черный коридор. Сплошная темень.
Осторожно касаясь стены, ощущая под пальцами потеки, вязкие потеки, сердце начало заполошно биться. Как же ужасно болела голова от стольких ночей без сна.
Кап-кап. Там, вдалеке, слышны шаги.
Кап-кап. Они найдут – беги не беги.
Звуки его шагов и шагов преследователя причудливо переплетались, диссонируя с каплями, разбивающимися о каменный пол. Стиснув зубы, ощущая, как кровь все еще бежит по руке, зажимающей рану, Локи сильнее сжал рукоять отобранного ножа у его добрых шестипалых друзей, которые с такой заботой отнеслись к своему гостю.
Закусив губу, чтобы не вскрикнуть, он поднес острие к сердцу. Это же только сон, ведь правда? Пора бы уже ему наконец проснуться и убраться куда подальше от этих треклятых читаури.
– А если не сон? – раздался насмешливый голос Другого откуда-то сверху.
Локи усмехнулся. Что же, пусть попробуют вернуть его к жизни. Успехов им в нелегком деле. Только отчего-то по телу пробежала странная дрожь, и ноги словно свинцом налились.
– Не так быстро, мой хороший, – в шею обжигающе шептал Другой, забрав из враз ослабевших рук нож, сжимая его запястье своей, шестипалой. – Ты еще не видел основного блюда сегодняшнего дня.
Вспыхнул свет. Ослепляющий белый свет, от которого у Локи заслезились глаза.
По стенам – ожидаемо – текла кровь. Не удивили. На потолок лучше не смотреть. Там всегда у них все плохо. Локи попытался было отвести взгляд в другую сторону, чтобы не видеть то, что его преследовало в этом коридоре, но цепкая рука читаури не позволила ему увернуться. И, схватив пленника за подбородок, он развернул его лицо в нужном направлении.
– Смотри, – с каким-то необъяснимым весельем сказал Другой.
Обезглавленное тело Тора, следовавшее за ним в темном коридоре, вспыхнуло синим пламенем.
И Локи проснулся. Резко распахнул глаза и бездумно вглядывался в неприветливые небеса холодного мира, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.
Синее солнце Йотунхейма поднялось уже высоко. Будто после бега, в груди сильно билось сердце. Тело ожидаемо пробила дрожь – а нечего было ложиться спать на снегу. Собственно, альтернатив не было, если, конечно, он не хотел быть найденным из-за разожженного костра, а сил, видимо, уже не хватило на согревающее заклинание. Йотун не йотун, а холод все равно пробирал. Прав был когда-то Хеймдалль, советовавший одеваться потеплее для подобных вылазок. Потирая озябшие ладони, Локи с удивлением заметил, что руки больше не были синего цвета.
И да, конечно, дело исключительно только в холоде. Это не от страха его трясло. Не-а. Воля сильна, вера непоколебима, силы – неисчерпаемы. Только глаза больше не хотелось закрывать. За два жалких часа он немного отдохнул, и теперь хотя бы не так отчетливо вело, когда, забрав Гунгнир, он последовал в чащу с никогда не опадающими железными листьями.
Странно, голова больше так сильно не болела. Словно здесь, под покровом Железного леса, до него добраться читаури были не в силах. Локи усмехнулся – не пропустят в свою обитель колдуньи Ярнвида тех, кто им не по нраву. И остается возносить хвалу своим давно почившим дражайшим папеньке и маменьке, которые не впали в немилость здешним ведьмам.
– Это уже не смешно, – произнес Локи, заметив, что снова вернулся к началу своего пути. Вон и то причудливо изогнутое дерево с тяжелыми металлическими листьями, покрытое снегом, вон и его импровизированное укрытие, где все же пришлось устроить отдых. – Я не причиню вам вреда, обещаю. Мне только…
– Как же, асгардец. Все воины, что этого мира, что твоего, такие сказочки рассказывают, – донесся громкий женский голос откуда-то сверху. Притихшее воронье взлетело ввысь, противно каркая, и переставший было лететь снег посыпался крупными комьями с веток.
Где же она прячется? Сколько их здесь? Отряхивая с головы белое крошево, вглядываясь ввысь, там, среди ветвей вековечных деревьев Железного леса, он никого не заметил. Неужели иллюзия? Что из этого всего иллюзия?
– Мне нужен только совет, ничего более.
С высоты послышался приглушенный женский смех.
Ладно. Так даже интереснее. Без препятствий было бы скучно, ведь так?
Ступая по сугробам, вышагивая вперед, он даже не удивился тому, что с каждым шагом в лесу становилось все темнее.
– Ло-о-ки, – раздался слева мелодичный голос Фригг. – Ло-о-ки. – И из-за дерева виднелся золотой подол платья «матери». – Ты ничего не изменишь, мой мальчик. Все предрешено.
Как же, не изменишь. Он усмехнулся, не оборачиваясь к царице. Ничего, иллюзия не будет сильно горевать о том, что Фригг вырастила сына, не совсем соблюдающего правила этикета.
– Ло-ки, – опершись спиной о ствол железной сосны, позвал его отчего-то радостный Тор, нежно пробегаясь кончиками пальцев по рунам на молоте. Братец как настоящий, усмехнулся Локи про себя. Только вот с интонацией подкачала ведьма. Не до таких ей, видимо, тонкостей. – Кровь не смыть с твоих рук. Слишком поздно.
– Да знаю я, чего вы. Вот так и умру непрощенным, – весело ответил он, и заметил, что этим иллюзиям отчего-то не стоится на месте. И они, словно его конвоиры, бодро пошагали за ним, не оставляя на снегу следов. Огорчила его эта ведьма, право слово. Неужели так сложно было сделать их более реалистичными?
Там, впереди, среди деревьев появился просвет. Нужно поблагодарить колдунью за то, что все же вывела его к поселку. И, сделав следующий шаг, Локи уперся в плотную прозрачную стену.
Коснувшись искрящей магией поверхности, Локи приглушенно выругался, понимая, что на преодоление этого препятствия придется потратить несколько больше времени и сил, нежели он изначально предполагал. Там, за стеной, царил день, а здесь же, в лесу, все сгущалась тьма, порождая странные тени на снегу.
– Локи, помоги, – услышал он хриплый голос Одина. Маг крепче сжал древко Гунгнира. Нет-нет-нет. Иллюзия, только иллюзия. Треклятая ведьма, вот найдет он… – сын, пожалуйста…
По спине пробежал холодок, когда там, под тысячелетним железным деревом, недалеко от покрытого снегом камня, на снегу, в луже крови, Локи заметил отца, протягивающего к нему руку. В ране на животе отчего-то больше не было его кинжала, да и этот лес не был похож на палаты Одина, в которых тогда он нашел его.
Но то, как отец произнес это «сын»…
Проклятье.
После очередного отцовского «пожалуйста, Локи», он все же не выдержал. И, достав из кисета целительный камень, подбежал к Одину.
– Сейчас, сейчас, отец. Все будет хорошо, потерпи, – шептал он, склонившись над Всеотцом, раскрошивая в руке камень, прогоняя прочь от себя мысль, что это, скорее всего, обман. Он спасет его, ведь так?
– Ты же знаешь, что ничего у тебя не выйдет, Ло-о-ки? – участливо прошептал Тор, подошедший вместе с матерью к распростершемуся на снегу Одину. – Иллюзию не исцелишь, время не повернешь вспять.
И, на секунду, всего лишь на секунду Локи отвел взгляд от умирающего отца, как это треклятое колдовство исчезло, оставив после себя только серое крошево целительного камня на абсолютно белом снегу.
Поднимаясь с колен, отряхивая снег, он улыбался.
Дурачить? Его?
– Довольно! – зло выкрикнул Локи, ударив древком Гунгнира о покрытый снегом камень, высвобождая силу ярко-золотого света, развеивающую колдовские тени, так радостно улыбающиеся ему.
С громким треском возведенная стена у просвета разрушилась, роняя «стеклянные» осколки на снег. И тьма, опустившаяся было на Железный лес, рассеялась. Обернувшись, он заметил распластавшуюся на снегу фигуру в белом той треклятой ведьмы, на которую пришлось потратить непозволительно много времени.
– Я так понимаю, по-хорошему ты не хочешь? – растягивая губы в саркастичной усмешке, поинтересовался Локи, прижимая острие копья к ее шее, обмотанной белым шарфом. – Надеюсь, уже наигралась?
Девушка молчала, зло косясь на него. Совсем еще девчонка. Хотя сам хорош, чего уж. Знал же, куда шел.
– Будем дальше играть в молчанку, или, может, все же представишься? – девушка только плотнее сжала губы, что-то пряча в руке. – Давай без фокусов, а? Хватит на сегодня колдовства, ладно? – он наклонился к ней и забрал странный камень фиолетового цвета, разжав ее холодные пальцы. Интересное вместилище силы, ничего не скажешь.
– Ангрбода.
– Вот видишь, как все просто? – добродушно улыбнулся он ей, протягивая руку. – Со мной, как я понял, ты уже знакома. Проведешь меня к вашей главной, и я верну тебе твою безделушку, – Локи бережно похлопал по карману камзола, куда положил камень. – Только и всего.
– Почему я должна тебе верить, асгардец?
– А у тебя есть другие варианты? – склонив голову набок, спросил Локи, откровенно веселясь.
Нахмурившись, девушка отряхнула снег со своей куртки и, как-то нехорошо улыбнувшись, побежала вглубь леса.
– Вот и верь после этого ведьмам, – наигранно горестно вздохнул Локи, следуя за беглянкой.
Выйдя на заснеженный холм, с которого открывался потрясающий вид на поселок, сокрытый в глубине Железного леса, он заметил застывшую у края эту странную девчонку.
Виски пронзило болью.
Нет.
Только не сейчас, только не сейчас…
Там, вдалеке, слышны шаги.
Они найдут – беги не беги.
– Защита пала? – спросил он у Ангрбоды, поравнявшись с ней. Девчонка, зажав рот ладонью, только кивнула, указав рукой на черный дым, тянущийся в серые йотунхеймские небеса.
Кто бы это ни сделал, видимо, сильно ведьмы ему допекли.
Один за одним загорались дома колдуний, когда-то нашедших в Ярнвиде свое убежище.
***
Как никогда Локи восхвалял того, кто разработал обезболивающее зелье, когда несся коридорами дворца к палатам Одина. Боль в спине хоть и была, но не настолько яркой, как по прибытии.
– С дороги, Хель бы тебя побрала, – крикнул он, оббегая растерянно застывшую посреди коридора служанку.
Может, это все дело в неверном свете, царящем в Тронном зале? Или показалось? Или…
Будто бы он ни разу не видел тех, кто был подчинен читаурийскому камню. Как же, игра света. Вопрос в другом – где эта мразь прячется в замке? Как они умудрились подобраться так близко к царице? Кто подарил ей эти треклятые серьги?
В этот раз все будет иначе. Хватит с него дружбы с иномирцами. Слишком дорого это выходит в результате. В следующий раз не найдется прощение в сердцах великодушных асгардцев и они оставят его гнить в темнице, как он того и заслуживает.
В крыле Всеотца светильники не горели так ярко, как по всему дворцу. Стражники, стоявшие у покоев царя, внимательно оглядели Локи.
– С возвращением, Ваше Высочество, – презрительно протянул один из них. – Так соскучились по родителям, что ночью…
– Не твое дело, солдат. Будь добр, отойди в сторону. Очень желательно молча, – едко прошипел Локи. И, тихо приоткрыв дверь, прошел внутрь.
Когда-то в детстве покои Всеотца наводили на него что-то отдаленно похожее на ужас – очередной выговор от Одина, очередное наказание за шалость, очередное «Ты меня разочаровал, мой мальчик», больно бьющее по самолюбию. И каждый раз, что бы он ни делал, все равно царь так ни разу и не сказал, что им гордится. Тогда это было важно, важно знать, что его старания не напрасны, что не только Тор заслуживает похвалы. А сейчас понятно, почему все было именно так – родной сын, конечно же, дороже.
Окна были распахнуты настежь, но запах жженого пера все еще витал в комнате. Неужели эти пернатые доносчики на старости лет решили свои перышки погреть у огня? И улыбка сползла с лица Локи, когда он заметил в камине странную тушку, отдаленно похожую на одного из воронов Одина.
Не успел.
– Что же ты, сыночек, так поздно решил посетить обитель отца?
Все та же Фригг улыбалась ему, все тот же цветочный аромат ее духов витал в воздухе, когда она, в заляпанном кровью некогда золотом платье, вышла из спальни Одина. Она прикрыла за собой дверь, достала из кисета один из целительных камней, а оставшийся запас выбросила в окно.
Царица нежно поглаживала испачканными в крови пальчиками серый камушек, будто никак не могла налюбоваться им.
– Какой-то ты неразговорчивый, мой мальчик, – отчего-то от былого веселья у Фригг ни осталось и следа. Презрительное сочувствие исказило ее милые черты. Локи сильнее сжал кулаки, проклиная себя за недальновидность – нужно было хоть клинок взять. Великий стратег, Хель забери. – Неужто так Мидгард на тебя повлиял? Какие они злые люди, право слово. Пойди же, мой малыш, я тебя обниму.
Она распахнула объятья, делая навстречу к нему шаг.
– Может, прекратим этот балаган? – голос хриплый от сдерживаемой злости. Позвать стражу? Его слово, слово «оправданного» преступника, против слова царицы. Точнее – того, что осталось от царицы. Зачем ей торговаться? Наверное, что-то пошло не так. Локи, глубоко вздохнув, задал вопрос, – Отец мертв?
– Еще жив, но ненадолго, – удрученно кивнув головой, ответила Фригг, словно то, что она ранила Одина, даже ее задело. – Знаешь, сыночек, а я ведь когда-то любила его. Нет-нет, что ты. Не так быстро, – преградив ему путь к двери в спальню, сказала она. – Еще шаг – и я закричу. И добрые, верные короне стражники придут и ужаснутся, что же за чудовище, которому даровал царь свободу, решился на его убийство.
– Умрет он – умрешь и ты, – зло протянул Локи, вглядываясь в когда-то такое родное и, что бы он себе ни пытался доказать, все же любимое лицо. – Я уничтожу всю вашу расу. Всех до единого.
– Даже так? Родного отца убил, приемного отца тоже… убил. И расправой угрожаешь матери? Грустно все это, сыночек. Плохо они тебя воспитывали.
Прикрыв глаза, сильнее сжав трясущиеся руки, Локи спросил:
– Что ты хочешь за его жизнь?
– Сущую безделицу. Гунгнир. Один, как ты понимаешь, умирает. И сейчас, наверное, самое время, чтобы назвать наследника престола. Царь, знаешь ли, еще способен передать символ власти тому, кого посчитает достойным занять его место. А мне, как видишь, он отчего-то не доверился, – грустно опустив голову, прошептала «царица». – Ну же, Локи, не будем же терять время, которого у нас и так слишком мало. Или позвать стражу, чтобы отвели тебя в подземелье, где тебе и место? – спросила она, касаясь испачканной в крови рукой его щеки.
Отступать некуда, это он ясно понял.
Локи кивнул и открыл дверь спальни Всеотца, когда добрая «матушка» отошла к окну.
И как будто бы одна из тех безумных историй, которую разыгрывал перед ним в плену Другой, стала, наконец, явью. Там, у кровати Одина, кровь расползлась безобразной лужей по полу, а из живота Всеотца торчала рукоять клинка, так похожего на те, которые Локи создавал в бою.
Нет, так не должно быть.
Он же не мог так просто умереть, правда?
И Локи, срываясь с места, подбежал к лежащему на полу Одину, сжимающему в руке древко Гунгнира.
– Я не смог… – шептал Всеотец, хрипло дыша, – ее убить.
– Это не Фригг, отец. Давно уже не она, – ответил Локи, касаясь невероятно горячей руки царя. Еще и яд? Как предусмотрительно. – Я все исправлю, обещаю.
Несколько лет назад за подобный взгляд от Одина Локи был готов горы свернуть. Но сейчас, когда предстояло лежащему на смертном одре отцу соврать в последний раз, лучше бы он не видел этой такой желанной затаенной гордости.
– Локи, помоги, – Всеотец взглядом указал на недвижимую левую руку, в которой он держал копье. – Это не должно… достаться ей... им.
И, разжимая пальцы царя, Локи пытался не прислушиваться к словам отца, въедающимся в память.
– … во имя… моего отца, и… отца моего отца, я, Один… Всеотец, назначаю тебя… правителем Асгарда.
Яркое золотое сияние окутало Локи с головой, когда он коснулся Гунгнира и ощутил, как тепло разлилось по всему телу. Это не было похоже на то ощущение, когда Форсетти вручил ему копье по праву "преемственности". Сейчас… он словно обрел ту часть, которой не хватало ему всю жизнь.
– Пожалуйста, сын… Хильдар… Найди…
– Как трогательно. Всегда меня умиляли сцены прощания, – утирая несуществующую слезу, произнесла Фригг, заходя в спальню. Синие глаза так и лучились радостью. – Сыночек, отдай маме безделушку, и, может быть, ты еще успеешь спасти этого старика, – ласково сказала царица, подбрасывая целительный камень. – Меняемся?
Спасти отца – он и сам не заметил, когда вновь царя стал звать отцом – и позволить одурманенной Фригг достичь поставленных читаури целей, или уничтожить ее, дав умереть Одину? Это так похоже на сон. На дурной сон, от которого он все никак не мог проснуться.
И, протягивая ей древко копья, Локи просто не успел ничего сделать, прежде чем она швырнула на пол целительный камень, обращая все его волшебство в серое крошево.
– Какая жалость, они такие хрупкие.
– Нет! – он резко оттолкнул царицу прочь и та, пошатнувшись, упала на пол.
Обернувшись к отцу… Грудь Одина больше не вздымалась от тяжелого дыхания и остекленевшим взглядом царь смотрел в потолок. Приложив пальцы к шее Всеотца, Локи не почувствовал биение его пульса. Он опять не смог сделать так, как должно.
Это все его, Локи, вина.
– Мальчик хочет поиграть? – протянула Фригг, поднимаясь на ноги, растирая по рукам кровь. – Ну что же, найдем иной способ. Стража! Сюда, немедленно!
Немедленно, говоришь?
Он, не до конца осознавая, что делает, резко подскочил и прижал царицу к стене. Локи перерезал бы ей горло острием копья, но аромат полевых цветов, ее духов, столько раз спасавших его никчемную жизнь там, в дальнем уголке Вселенной, вернул способность здраво рассуждать.
– Что же, поиграем, – ярко улыбнувшись, прошипел он ей на ухо, резко выдернув из мочки одного, а после и второго уха серьги с читаурийским камнем. – Только по моим правилам.
Ярко-синие глаза царицы стали вновь зелеными. Будто и ни было ничего.
– Локи?.. – испуганно вглядываясь в его лицо, прошептала Фригг. – Нет! Нет, пусти меня! – закричала она, пытаясь оттолкнуть его в сторону, наверное, заметив Одина.
– Ему уже ничем не поможешь, мама. Ты меня слышишь?
– Отпусти ее, чудовище! Асбьерн, зови подмогу. Всеотец мертв! – крикнул один из стражников, ворвавшись в покои, занося меч для удара.
Локи тешил себя мыслью, что по возвращении, после того, как ему даровали прощение, сражаться ему придется только в тренировочных боях, когда особо надоедливый братец все же сможет вытащить его из покоев. А вот как оно получилось. И, расправившись с тем хамоватым нерадивым стражником, подошел к матери, склонившейся над телом, уткнувшейся в плечо Всеотца и отчаянно плачущей, просящей Одина очнуться.
– Кто отдал тебе серьги, мама? Кто это был?
– Я убила его, Локи… Я убила Одина… – вглядываясь в свои окровавленные руки, произнесла Фригг.
– Скажешь, что это сделал я, слышишь меня? Это сделал я, ты не смогла его спасти. Они ничего мне не седлают, мама. Я все исправлю.
Главное – поверить, что сможешь это сделать. Особенно, когда идей никаких нет, как это провернуть. Наверное, скоро прибудет подмога. Проклятье.
– Мама, мне пора бежать. Я все исправлю, а ты говори, что это все моя вина, – и, останавливая ее, продолжил, – присматривай за Тором. Нельзя, чтобы они и к нему подобрались, понимаешь? Никаких даров, никаких послов, никаких сделок. Ты сможешь его уберечь?
Царица рассеянно кивнула, утирая слезы тыльной стороной ладони. Локи так хотелось ее обнять напоследок, но он прекрасно понимал, что времени слишком мало.
– Локи, это был подарок Всеотца на мой день рождения, – сказала Фригг, обхватив себя руками.
И, создав иллюзорные копии, разослав их по всему замку, всю дорогу до Радужного моста он пытался понять, как же так вышло, что Всеотец самолично помог этим тварям пробраться в Асгард. Что-то здесь не сходится. И самое главное – где Один спрятал такой желанный для читаури тессеракт?
Сражаясь с иллюзиями, асгардское войско пропустило спешащую фигуру в черном плаще к обители Хеймдалля. Не любят славные асы обращать внимание на детали. Всегда так было, так есть и будет. Локи усмехнулся, оглядываясь в поисках стража. Благо Радужный мост можно запустить не только мечом Хеймдалля. Для таких скромных целей и Гунгнир вполне подойдет.
– И далеко ли собрался, твое новое Величество? – поинтересовался страж, сверкая белозубой улыбкой. Легок на помине, будь он неладен.
– Пойми, мне не до сражений с тобой. Пока еще есть время, пока не зажжен погребальный костер…
– Сказки это все, Локи, – хмыкнул Хеймдалль, приближаясь к нему. Видимо, бессмысленного сражения с заведомо известным финалом ему не избежать. Но страж почему-то не занес меч, не приготовился к сражению. – Не отпустит она его, что бы за задание тебе ни выдала.
– Но попробовать стоит.
– Стоит. Держи, – отвязав от пояса кисет с целительными камнями, Хеймдалль кинул его Локи. И на немой вопрос «нового царя» тихо ответил: – Они за тобой будут охотиться, сам же знаешь. Это не будет лишним. Я видел все и ведаю о том, что Фригг пытаешься спасти, как и всех нас.
– Приглядывай за ней. Где-то в Асгарде прячется один из читаурийских воинов. Ты часом ничего странного не замечал? Не знаешь, кто серьги Всеотцу отдал? – спросил он, подходя к вратам портала.
– Вот чего не знаю, так не знаю. За последнее время здесь много чего происходило, Локи, – произнес страж, запуская отстроенный за время отсутствия мага Радужный мост.
И перед тем, как сделать первый шаг навстречу миру мертвых, Локи отчего-то казалось, что именно сейчас он упустил что-то очень-очень важное. Стрела просвистела над головой.
– Не так быстро, Локи, – натянув тетиву, целясь, тихо произнес Огун.
______
Misha Mishenko – Saturnus
Автор: znaika
Бета: mary_elizabeth
Фэндом: Мифология, Тор, Мстители (кроссовер)
Персонажи: Локи, Тор, Один, Фригг, пантеон скандинавских богов
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Ангст, Драма, AU
Предупреждения: Смерть персонажа
Размер: Миди
Кол-во частей: 8
Статус: закончен
Описание:
Плохо, когда плотно закрепилась маска лжеца - станут ли слову или делу безоговорочно верить, не ища скрытого подтекста или корыстных мотивов? Плохо, когда много врагов скопилось, жаждущих потанцевать у погребального костра. А еще хуже, когда приходится исправлять то, в чем невиновен. Особенно когда на это времени совершенно нет.
Посвящение:
Автору заявки, Ms. Genius.
И разгадывающим загадки.
Примечания автора:
Не стреляйте в пианиста - он играет как умеет(с)
Долг платежом красен. А обещания стоит выполнять. Собственно, вот.
Идея из заявки. В остальном виноват чай.
Работа написана по заявке:
ficbook.net/requests/27773
Глава 1. — Серьги
Глава 1. — Серьги
Красные капли стекали по пальцам левой руки, а Локи только сильнее сжал Гунгнир. Его трясло. И не от мороза, царившего в безымянной йотунхеймской пустоши, где теперь на снегу лежало четверо поверженных асгардцев. А от осознания того, что он только что совершил.
Опять.
Все же брат не оставит его в покое. Видимо, слова убийцы ничего больше не значат для наследника асгардского престола. И это только начало. Вот оно, славное начало конца. Тор не станет его слушать, он ослеплен гневом и горем. Приговор будет приведен в исполнение рано или поздно. Это дело времени. Времени… Главное – успеть. Еще все можно исправить. Еще не все потеряно.
Тихий всхлип привлек его внимание. Девчонка жива? Что ж, ненадолго. Он только сильнее стиснул зубы, подавляя раздражение: никому не нужны смерти тех, кого послал за ним дражайший братец, но отвечать перед Хель придется потом Локи. Еще одна отобранная жизнь, которая ему не принадлежит.
Она так отчаянно пыталась вытащить меч из живота, будто не помнила, что говорил когда-то в учебке Тюр. Хотя Локи мог ее понять – чем обороняться, когда приближается враг, а рядом кроме снега да воткнутого в живот меча ничего нет? Возможно, и он бы наплевал на благоразумие. Не снежками же забрасывать того, кто собирается тебя убить.
– Не много чести… в том, чтобы сражаться с безоружным, Локи, – шептала девушка, растягивая губы в улыбке. И сбежавший принц понял, почему Сиф так дорога Тору – где еще можно найти такую очаровательную безрассудную девушку, слушающуюся любого приказа своего друга, которого еще с малолетства любит до безумия. Стоит только подождать, и ему не придется пачкать руки в ее крови.
Как же болит голова. В виски отдает пульсирующая боль, а от вида крови… – не его крови… не его! – начало мутить. «Ты узнаешь, асгардец…».
«Уже знаю. Уже прекрасно знаю».
– Фактически оружие у тебя есть, прелестнейшая из дев, – сглатывая вставший в горле ком, подходя поближе к ней, сказал Локи, зачерпывая снег испачканной рукой в чужой крови, убирая этот отвратительный красный цвет с ладони. – Так что…
– Всегда был трусом, им и останешься, – глядя ему в глаза с таким презрением, ответила дева, что Локи даже на мгновение показалось, обладай она магической силой – осталась бы от него горстка пепла. Она угасает. Угольно-черные волосы разметались по снегу.
Наверное, это больно – умирать?
Хотя нет.
Жить определенно больнее.
Довольно.
Все еще можно исправить. Незачем допускать еще ошибки. Он опустился рядом с воительницей, пытающейся отползти в сторону.
– Мне бы не составило труда убить тебя, Сиф. Доказательство моих добрых намерений долго искать не придется, – сказал он, отведя в сторону ее ослабшую руку от рукояти меча, кивнув на лежащего рядом Видара и еще двоих солдат, которых, наверное, он тоже когда-то видел в учебке. Не стал бы Тор посылать за ним беззащитных детей, даже вот вторую любовь всей жизни своей отправил, не постеснялся. Нужно будет узнать у громовержца, если, конечно, на это хватит времени, кто ему подсказал настолько светлую мысль – отправить за ним Сиф. Или устраняет конкуренток своей Джейн? Что бы это ни было, братец как всегда недальновиден. Жаль, сам не пришел.
– Так что же тебя останавливает? – воительница удивленно рассматривала Локи, будто видела впервые, когда он осторожно раскрошил над ее раной вытащенный из кисета целительный камень.
Боль в голове все нарастала. Как же все это не вовремя. Абсолютно все.
– Спишем все на наши теплые дружеские отношения, – ухмыльнулся Локи, вытягивая из ее поджившей раны меч, отбрасывая его куда-то влево, в один из высоких снежных заметов. Девушка с облегчением перевела дыхание, пытаясь скрыть выступившие в уголках глаз слезы, будто он не знал, как это, когда впивается в живот острое лезвие меча. – Хватит на сегодня смертей, Сиф. И нет, не советую опять хвататься за оружие, пока это у меня, – ласково произнес Локи, сжимая древко Гунгнира.
Дышать сложно, как и держать на лице наигранно-добродушную улыбку. Все идет совершенно не так, как должно бы. Все распадается, как тот песчаный замок, который они когда-то строили с Тором на берегу озера.
– Хеймдалль, я знаю, ты слышишь меня, – вглядываясь в иссиня-черные небеса, закричал Локи. – Открой мост. Забери ее отсюда, если вам не нужен еще один мертвец.
– Я не понимаю… Зачем?.. – растерянно шептала Сиф, поднимаясь со снега, прижимая ладонь к почти зажившей ране. Почти. Он помнил, как первое время саднили шрамы от исцеления целебными камнями. Дева хочет поиграть? Ну что же. Локи всего лишь улыбнулся и пожал плечами, заметив там, в небесах, луч, предвестник открытия моста. – Ты же знаешь, что он все равно за тобой придет или кого-нибудь отправит?
– А ты теперь на моей стороне? – поинтересовался он, прикусывая губу. Портал открылся, озарив темную йотунхеймскую ночь светом. На удивление никто не решился выйти к вооруженному Гунгниром бывшему принцу. Видимо, Тор еще слишком занят иными делами. Не может уделить время своему младшему брату, убившему их отца. Как грустно. – Передай Тору, что это – Вопрос времени. Я все исправлю, обещаю. Дайте только мне время, – последние слова прозвучали многоголосьем над пустошью – заклинание подействовало, и порядка двадцати иллюзорных копий повсеместно появились в долине.
Незачем сопернику упрощать задание по его поимке, пусть и Хеймдаллю будет не скучно. Дождавшись, когда озадаченная воительница подошла к порталу, он не удержался и вместе с иллюзорными Локи весело помахал ей рукой.
Когда Радужный мост закрылся, копии разошлись в разные стороны, оставляя на снегу следы. Некоторые даже оборачивались, что-то выкрикивая своим собратьям, уходя подальше от места, куда скоро прибегут йотуны. Сил осталось не так уж много, учитывая то, сколько дней он уже не спал. Вот бы иллюзии не развеялись до того счастливого момента, пока он зайдет в черту Железного леса. Вот бы он мог стереть из памяти этот треклятый кошмар, не позволяющий ему спать. Вот бы… А впрочем, разве не бывало хуже в его жизни ситуаций?
И, наверное, на этот вопрос ему ответ так и не хотелось знать.
Быть отцеубийцей ему не привыкать, усмехался Локи, тяжело ступая по снегу. А вот убеждать себя в правильности такого поступка для него было в новинку.
Особенно, когда вины его не было.
***
Возвращение блудного сына не было отмечено радостью всего честного народа. Не кидали к его ногам розы, не произносили хвалебные речи, да и отчего-то обнимать не спешили. Странно, с чего бы? Ах да, кто же станет радоваться тому, что дражайший наследник престола приволок своего не-брата, разрушившего город, пытавшегося уничтожить «несчастных мидгардцев».
Чего уж, спасибо на том, что хоть не сразу камнями закидали. Всего лишь бросали едко «чудовище», будто бы и без них он не знал о том, кем является. Ничего примечательного. Никакой фантазии.
Локи бы улыбнулся, но треклятая маска Старка этому почему-то не способствовала. Братец был невесел. Не подкидывал задорно Мьелльнир, только сильнее сжимал ручку ларца с тессерактом, будто бы кто-то у него собирался отобрать это сокровище. Даже не улыбался. Локи на мгновение подумал, что это, может быть, из солидарности. Но, судя по всему, старший что-то знал. Что-то явно неприятное.
Спина ужасно болела. Даже тот проведенный день на базе Щ.И.Т.а не способствовал заживлению ран. Может, действительно не стоило Беннера злить? Хотя… Это было почти весело, особенно, когда сознание наконец перестало пестрить кровавыми картинами предстоящей расправы, когда голос этого треклятого читаури растворился в черноте.
– А ему так больше идет, – усмехнувшись, поделился своим наблюдением вышедший им навстречу у Тронного зала Фандрал. Локи закатил глаза – о да, есть хоть с чего посмеяться этому шуту. Смеетесь – смейтесь, но в этот раз… Хотя неизвестно, может, в этот раз смеяться последним получится у него. Наконец. И на какое-то мгновение он не мог поверить собственным глазам, когда Тор, выпустив сковывающую запястья Локи цепь из рук, толкнул своего развеселого друга, и шутник неудачно ударился спиной о стену.
– Это – не повод смеяться над ним, Фандрал. Для тебя он как был принцем, так и останется. Прояви почтение хотя бы раз, – зло прошипел братец.
Удивил, чего уж. Неужели и про возвращение домой это были не шутки? Неужели за это время на братца снизошло озарение? Верилось с трудом. Но не похвалить Тора за проявление братских чувств он был не в силах. Потому похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание.
– Весело тебе, Локи? – сцепив зубы, обернувшись, поинтересовался Тор. – Ничего, скоро веселье закончится.
И когда они отошли подальше от растерянно глядящего им вслед Фандрала, братец, схватившись вновь за цепь, тихо сказал:
– Надейся на то, что мать убедила его тебя не казнить. Потому как мое прошение о помиловании после твоего отказа отец не станет даже рассматривать. Хугин уже принес ему весточку на хвосте.
Что ж. Неплохой расклад – быть убитым асами, растившими его как сына. Растили как сына, похоронят как сына. Интересно, у Хель есть особые предписания для царских особ?
Признаться, он скучал по этому треклятому замку. По этому отвратительному свету, льющемуся отовсюду, по косо смотрящим на него мимо пробегающим асгардцам, по родственным и дружеским связям. Хотя стоп, какие это родственные связи? Какие дружеские? И было бы смешно, вот только маска мешает.
– Пожалуйста, брат, – прошептал Тор, положив руку ему на шею, как несколько лет назад, как тогда, в этом треклятом Мидгарде, когда просил его вернуться домой так искренне. И если бы не голос, твердящий, что этот не-брат лжет, он, может быть, и поверил бы. Странно, Локи никогда не замечал за старшим такой сентиментальности. Наверное, это тлетворное влияние мидгардцев. Только отчего так хочется поверить?.. – Не спорь с ним. Может, все еще обойдется. Слышишь, я что-нибудь придумаю. – И, заметив его скептический взгляд, братец усмехнулся, качая головой. – Ты неисправим. Ладно, сообща с матерью и друзьями. Нет, Локи, они не желают тебе зла, что бы ты там себе ни придумал. Не доводи его до того, чтобы он все же подписал приказ о твоей казни, хорошо?
Локи бы ему сказал, что тут и доводить-то нечего. Собственно, он все еще удивлен, что славные йотуны не прислали своих послов с требованием выдать его им для линчевания. Или же читаури не попросили его голову на блюде. Хотел выйти из тени братца – вышел. На славу вышел, от обожателей теперь отбоя нет, усмехнулся про себя Локи. Но, заметив пристальный взгляд Тора, растерянно пожал плечами – мол, поживем – увидим.
Умирать не страшно.
Страшно - ждать своей казни.
Он чувствовал, как дрожат ноги, только вот никогда бы в этом никому не признался. Даже под пытками. Нет. Лучше не нужно об этом.
Это, скорее, как когда-то, в детстве, когда их с братцем в Тронный зал за уши приволок Форсетти, жалуясь на то, что принцы Асгарда утащили из учебки метательные ножи и, не найдя лучшей цели, уничтожили одно из ценнейших деревьев в саду Идунн. Только тогда оба брата отделались выговором. А сейчас, наверное, все будет несколько иначе. Вырос мальчик, выросло и наказание.
И, проходя в залитое ярким асгардским солнцем помещение, подходя к трону, он с изумлением отметил, что в зале на удивление пустынно – только ма… Фригг да Один, восседающий на троне. Братец осторожно подтолкнул его в спину, и так хотелось… послать его подальше с его заботой.
Когда он оказался у подножия трона, в зале повисла неловкая тишина, нарушаемая тихими всхлипами матери. Локи нахмурился. Наверное, все же смертный приговор. А чего он ожидал? Возвращение регалий, титула и былого не-величия? Как же.
Царица, вздрогнув, видимо, нарушая все мыслимые и немыслимые запреты Одина, подошла к нему и крепко обняла, вглядываясь в него отчего-то ярко-ярко синими глазами.
Невозможно. Нет. Как?..
– И долго на нем еще эта маска будет, Тор? – спросил Всеотец, спускаясь по ступеням, ведущим к трону. Неужели скучал по голосу не-сына? От мамы исходило нежное тепло и Локи ощутил почти забытый этот цветочный запах, за который он цеплялся там, у… Да что же это такое. Даже перед смертью нельзя насладиться покоем материнских объятий.
– Это легкоустранимая проблема, отец, – произнес братец, подходя поближе. Локи разорвал такие родные объятия, заметив непонимание в глазах матери, и обратился в йотуна прежде, чем Тор успел снять с него маску.
Если уж будут судить, то сразу и за все. Незачем растягивать это удовольствие надолго.
– Вот неуемный ребенок, – произнес Один, поравнявшись с ним. И, замахнувшись, отвесил знатный подзатыльник. Локи потянулся было потереть ушибленное место, удивленно разглядывая Всеотца, но только получилось привлечь к себе внимание стоящей у выходов стражи, когда загремела цепь. – И вот это, – схватившись за цепь, спросил царь, – вот этого достиг мой сын?
– Я не твой сын, Всеотец, – хрипло, с горечью произнес он, не успев ее скрыть. Проклятье. – И никогда им не был.
– Преступник, возомнивший, что право имеет управлять Мидгардом. Мальчишка, решивший, что нужно уничтожить целую расу. Глупец, выбравший в союзники самых странных существ Вселенной. Мало тебя пороли, Локи, – касаясь его плеча, произнес Один, видимо, предпочтя не услышать его слов. – А сейчас уже поздно.
– Так казни меня. Вот тебе решение проблемы, – зло выплюнул он, подаваясь вперед, сам прекрасно понимая, что именно этой бравады как раз и просил его избежать братец. Он обернулся было к Тору, ища поддержки, и заметил, как брат прикрыл глаза ладонью.
- Отец, он не то хотел сказать, - начал было братец, выступив вперед, злобно поглядывая на Локи. Холод сам по себе покинул его, кожа больше не пестрела синим. И страх, сковавший сердце, почему-то отступил. – Он просто…
– Говорю же, поздно, – обращаясь к Фригг, произнес Всеотец. Царь усмехнулся, покачал головой. Коснулся ладонями плеч Локи и сказал, – ты – мой сын. Во всем произошедшем моей вины не меньше, чем твоей. Я хотел тебя защитить от правды, не понимая, насколько тебе было тяжело ее не знать. И смотри, к чему это привело?
И все то, что хотелось раньше сказать, что камнем лежало на груди, от простых слов – неужели отца? – пошло трещинами. Он неверяще перевел взгляд на улыбающегося Тора, на мать, у которой в ярко-синих глазах стояли слезы.
– То есть не будет ни «голову с плеч!», ни «распять его на дыбе!»? – тихо спросил Локи, пристально рассматривая Одина.
– Нет, Локи, – сказал царь, как тогда, перед долгим полетом в бездну. Может, если бы он не отпустил руки, то услышал бы, что Всеотец хотел ему сказать? Может, это было что-то вроде «Нет, Локи, я все равно горжусь тобой, хоть ты и треклятый убийца»? Он чувствовал, как губы сами собой расплылись в саркастичной усмешке. – Завтра мы все решим. Что делать с разрушениями в Манхэттене и погибшими мидгардцами, – приятно слышать, что «по твоей вине» Один предусмотрительно выкинул из контекста. – А сейчас уже поздно. Отдохни, Локи. Даже богам свойственно ошибаться, мой мальчик.
Наверное, больнее было только, когда читаури в очередной раз показывали убийство его треклятого семейства. Ком встал в горле, и даже то, что так хотелось съязвить, сейчас больше не имело значения.
Выходя вместе с приобнявшим его за плечи братцем, он все же не удержался, обернулся к тем, кого после всего сложно было считать семьей. До сегодня. Мама что-то говорила Одину, на что царь только качал головой. Она заправила выбившуюся из прически прядку, случайно задевая горящую ярко-синим светом серьгу, и обернулась к Локи, видимо, почувствовав его взгляд.
А позже, уже в своих покоях, потирая запястья от сдавливавших руки наручников, которые несколько минут назад снял Тор, оглядывая комнату, он с удивлением заметил, что все в ней осталось так, как и было до его затянувшегося путешествия, чуть не стоившего ему и братцу жизней. На столе лежали книги, которые Локи так и не вернул в библиотеку. Наверное, Вар будет очень кричать на него, когда…
Нет. Не может быть все так просто. Простили и отпустили? За все, что он натворил, даже не посадили в темницу? Милостивые боги Асгарда нашли снисхождение к оступившемуся младшему принцу. Что-то здесь не так. Так не бывает.
Через несколько часов, выйдя из купальни, переодевшись, поужинав, прокручивая в голове этот до жути странный день, он понял, что его смущало.
Сколько он помнил Фригг, у нее были зеленые глаза.
_____
Fabian Romer - Du und Ich
Глава 2. — Мертвый старик
Глава 2. — Мертвый старик
Больно – это когда в плоть вонзается нож.
Там кровь повсюду. И даже если бы Локи закрыл глаза, то все равно не смог бы забыть, что вокруг нет ничего смутно напоминающего красный. Тем более, откуда ему здесь быть, в темноте? Все черное. Абсолютно. Слишком живо, как для иллюзии. Слишком больно, как для внушения. И только этот треклятый черный коридор. Сплошная темень.
Осторожно касаясь стены, ощущая под пальцами потеки, вязкие потеки, сердце начало заполошно биться. Как же ужасно болела голова от стольких ночей без сна.
Кап-кап. Там, вдалеке, слышны шаги.
Кап-кап. Они найдут – беги не беги.
Звуки его шагов и шагов преследователя причудливо переплетались, диссонируя с каплями, разбивающимися о каменный пол. Стиснув зубы, ощущая, как кровь все еще бежит по руке, зажимающей рану, Локи сильнее сжал рукоять отобранного ножа у его добрых шестипалых друзей, которые с такой заботой отнеслись к своему гостю.
Закусив губу, чтобы не вскрикнуть, он поднес острие к сердцу. Это же только сон, ведь правда? Пора бы уже ему наконец проснуться и убраться куда подальше от этих треклятых читаури.
– А если не сон? – раздался насмешливый голос Другого откуда-то сверху.
Локи усмехнулся. Что же, пусть попробуют вернуть его к жизни. Успехов им в нелегком деле. Только отчего-то по телу пробежала странная дрожь, и ноги словно свинцом налились.
– Не так быстро, мой хороший, – в шею обжигающе шептал Другой, забрав из враз ослабевших рук нож, сжимая его запястье своей, шестипалой. – Ты еще не видел основного блюда сегодняшнего дня.
Вспыхнул свет. Ослепляющий белый свет, от которого у Локи заслезились глаза.
По стенам – ожидаемо – текла кровь. Не удивили. На потолок лучше не смотреть. Там всегда у них все плохо. Локи попытался было отвести взгляд в другую сторону, чтобы не видеть то, что его преследовало в этом коридоре, но цепкая рука читаури не позволила ему увернуться. И, схватив пленника за подбородок, он развернул его лицо в нужном направлении.
– Смотри, – с каким-то необъяснимым весельем сказал Другой.
Обезглавленное тело Тора, следовавшее за ним в темном коридоре, вспыхнуло синим пламенем.
И Локи проснулся. Резко распахнул глаза и бездумно вглядывался в неприветливые небеса холодного мира, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.
Синее солнце Йотунхейма поднялось уже высоко. Будто после бега, в груди сильно билось сердце. Тело ожидаемо пробила дрожь – а нечего было ложиться спать на снегу. Собственно, альтернатив не было, если, конечно, он не хотел быть найденным из-за разожженного костра, а сил, видимо, уже не хватило на согревающее заклинание. Йотун не йотун, а холод все равно пробирал. Прав был когда-то Хеймдалль, советовавший одеваться потеплее для подобных вылазок. Потирая озябшие ладони, Локи с удивлением заметил, что руки больше не были синего цвета.
И да, конечно, дело исключительно только в холоде. Это не от страха его трясло. Не-а. Воля сильна, вера непоколебима, силы – неисчерпаемы. Только глаза больше не хотелось закрывать. За два жалких часа он немного отдохнул, и теперь хотя бы не так отчетливо вело, когда, забрав Гунгнир, он последовал в чащу с никогда не опадающими железными листьями.
Странно, голова больше так сильно не болела. Словно здесь, под покровом Железного леса, до него добраться читаури были не в силах. Локи усмехнулся – не пропустят в свою обитель колдуньи Ярнвида тех, кто им не по нраву. И остается возносить хвалу своим давно почившим дражайшим папеньке и маменьке, которые не впали в немилость здешним ведьмам.
– Это уже не смешно, – произнес Локи, заметив, что снова вернулся к началу своего пути. Вон и то причудливо изогнутое дерево с тяжелыми металлическими листьями, покрытое снегом, вон и его импровизированное укрытие, где все же пришлось устроить отдых. – Я не причиню вам вреда, обещаю. Мне только…
– Как же, асгардец. Все воины, что этого мира, что твоего, такие сказочки рассказывают, – донесся громкий женский голос откуда-то сверху. Притихшее воронье взлетело ввысь, противно каркая, и переставший было лететь снег посыпался крупными комьями с веток.
Где же она прячется? Сколько их здесь? Отряхивая с головы белое крошево, вглядываясь ввысь, там, среди ветвей вековечных деревьев Железного леса, он никого не заметил. Неужели иллюзия? Что из этого всего иллюзия?
– Мне нужен только совет, ничего более.
С высоты послышался приглушенный женский смех.
Ладно. Так даже интереснее. Без препятствий было бы скучно, ведь так?
Ступая по сугробам, вышагивая вперед, он даже не удивился тому, что с каждым шагом в лесу становилось все темнее.
– Ло-о-ки, – раздался слева мелодичный голос Фригг. – Ло-о-ки. – И из-за дерева виднелся золотой подол платья «матери». – Ты ничего не изменишь, мой мальчик. Все предрешено.
Как же, не изменишь. Он усмехнулся, не оборачиваясь к царице. Ничего, иллюзия не будет сильно горевать о том, что Фригг вырастила сына, не совсем соблюдающего правила этикета.
– Ло-ки, – опершись спиной о ствол железной сосны, позвал его отчего-то радостный Тор, нежно пробегаясь кончиками пальцев по рунам на молоте. Братец как настоящий, усмехнулся Локи про себя. Только вот с интонацией подкачала ведьма. Не до таких ей, видимо, тонкостей. – Кровь не смыть с твоих рук. Слишком поздно.
– Да знаю я, чего вы. Вот так и умру непрощенным, – весело ответил он, и заметил, что этим иллюзиям отчего-то не стоится на месте. И они, словно его конвоиры, бодро пошагали за ним, не оставляя на снегу следов. Огорчила его эта ведьма, право слово. Неужели так сложно было сделать их более реалистичными?
Там, впереди, среди деревьев появился просвет. Нужно поблагодарить колдунью за то, что все же вывела его к поселку. И, сделав следующий шаг, Локи уперся в плотную прозрачную стену.
Коснувшись искрящей магией поверхности, Локи приглушенно выругался, понимая, что на преодоление этого препятствия придется потратить несколько больше времени и сил, нежели он изначально предполагал. Там, за стеной, царил день, а здесь же, в лесу, все сгущалась тьма, порождая странные тени на снегу.
– Локи, помоги, – услышал он хриплый голос Одина. Маг крепче сжал древко Гунгнира. Нет-нет-нет. Иллюзия, только иллюзия. Треклятая ведьма, вот найдет он… – сын, пожалуйста…
По спине пробежал холодок, когда там, под тысячелетним железным деревом, недалеко от покрытого снегом камня, на снегу, в луже крови, Локи заметил отца, протягивающего к нему руку. В ране на животе отчего-то больше не было его кинжала, да и этот лес не был похож на палаты Одина, в которых тогда он нашел его.
Но то, как отец произнес это «сын»…
Проклятье.
После очередного отцовского «пожалуйста, Локи», он все же не выдержал. И, достав из кисета целительный камень, подбежал к Одину.
– Сейчас, сейчас, отец. Все будет хорошо, потерпи, – шептал он, склонившись над Всеотцом, раскрошивая в руке камень, прогоняя прочь от себя мысль, что это, скорее всего, обман. Он спасет его, ведь так?
– Ты же знаешь, что ничего у тебя не выйдет, Ло-о-ки? – участливо прошептал Тор, подошедший вместе с матерью к распростершемуся на снегу Одину. – Иллюзию не исцелишь, время не повернешь вспять.
И, на секунду, всего лишь на секунду Локи отвел взгляд от умирающего отца, как это треклятое колдовство исчезло, оставив после себя только серое крошево целительного камня на абсолютно белом снегу.
Поднимаясь с колен, отряхивая снег, он улыбался.
Дурачить? Его?
– Довольно! – зло выкрикнул Локи, ударив древком Гунгнира о покрытый снегом камень, высвобождая силу ярко-золотого света, развеивающую колдовские тени, так радостно улыбающиеся ему.
С громким треском возведенная стена у просвета разрушилась, роняя «стеклянные» осколки на снег. И тьма, опустившаяся было на Железный лес, рассеялась. Обернувшись, он заметил распластавшуюся на снегу фигуру в белом той треклятой ведьмы, на которую пришлось потратить непозволительно много времени.
– Я так понимаю, по-хорошему ты не хочешь? – растягивая губы в саркастичной усмешке, поинтересовался Локи, прижимая острие копья к ее шее, обмотанной белым шарфом. – Надеюсь, уже наигралась?
Девушка молчала, зло косясь на него. Совсем еще девчонка. Хотя сам хорош, чего уж. Знал же, куда шел.
– Будем дальше играть в молчанку, или, может, все же представишься? – девушка только плотнее сжала губы, что-то пряча в руке. – Давай без фокусов, а? Хватит на сегодня колдовства, ладно? – он наклонился к ней и забрал странный камень фиолетового цвета, разжав ее холодные пальцы. Интересное вместилище силы, ничего не скажешь.
– Ангрбода.
– Вот видишь, как все просто? – добродушно улыбнулся он ей, протягивая руку. – Со мной, как я понял, ты уже знакома. Проведешь меня к вашей главной, и я верну тебе твою безделушку, – Локи бережно похлопал по карману камзола, куда положил камень. – Только и всего.
– Почему я должна тебе верить, асгардец?
– А у тебя есть другие варианты? – склонив голову набок, спросил Локи, откровенно веселясь.
Нахмурившись, девушка отряхнула снег со своей куртки и, как-то нехорошо улыбнувшись, побежала вглубь леса.
– Вот и верь после этого ведьмам, – наигранно горестно вздохнул Локи, следуя за беглянкой.
Выйдя на заснеженный холм, с которого открывался потрясающий вид на поселок, сокрытый в глубине Железного леса, он заметил застывшую у края эту странную девчонку.
Виски пронзило болью.
Нет.
Только не сейчас, только не сейчас…
Там, вдалеке, слышны шаги.
Они найдут – беги не беги.
– Защита пала? – спросил он у Ангрбоды, поравнявшись с ней. Девчонка, зажав рот ладонью, только кивнула, указав рукой на черный дым, тянущийся в серые йотунхеймские небеса.
Кто бы это ни сделал, видимо, сильно ведьмы ему допекли.
Один за одним загорались дома колдуний, когда-то нашедших в Ярнвиде свое убежище.
***
Как никогда Локи восхвалял того, кто разработал обезболивающее зелье, когда несся коридорами дворца к палатам Одина. Боль в спине хоть и была, но не настолько яркой, как по прибытии.
– С дороги, Хель бы тебя побрала, – крикнул он, оббегая растерянно застывшую посреди коридора служанку.
Может, это все дело в неверном свете, царящем в Тронном зале? Или показалось? Или…
Будто бы он ни разу не видел тех, кто был подчинен читаурийскому камню. Как же, игра света. Вопрос в другом – где эта мразь прячется в замке? Как они умудрились подобраться так близко к царице? Кто подарил ей эти треклятые серьги?
В этот раз все будет иначе. Хватит с него дружбы с иномирцами. Слишком дорого это выходит в результате. В следующий раз не найдется прощение в сердцах великодушных асгардцев и они оставят его гнить в темнице, как он того и заслуживает.
В крыле Всеотца светильники не горели так ярко, как по всему дворцу. Стражники, стоявшие у покоев царя, внимательно оглядели Локи.
– С возвращением, Ваше Высочество, – презрительно протянул один из них. – Так соскучились по родителям, что ночью…
– Не твое дело, солдат. Будь добр, отойди в сторону. Очень желательно молча, – едко прошипел Локи. И, тихо приоткрыв дверь, прошел внутрь.
Когда-то в детстве покои Всеотца наводили на него что-то отдаленно похожее на ужас – очередной выговор от Одина, очередное наказание за шалость, очередное «Ты меня разочаровал, мой мальчик», больно бьющее по самолюбию. И каждый раз, что бы он ни делал, все равно царь так ни разу и не сказал, что им гордится. Тогда это было важно, важно знать, что его старания не напрасны, что не только Тор заслуживает похвалы. А сейчас понятно, почему все было именно так – родной сын, конечно же, дороже.
Окна были распахнуты настежь, но запах жженого пера все еще витал в комнате. Неужели эти пернатые доносчики на старости лет решили свои перышки погреть у огня? И улыбка сползла с лица Локи, когда он заметил в камине странную тушку, отдаленно похожую на одного из воронов Одина.
Не успел.
– Что же ты, сыночек, так поздно решил посетить обитель отца?
Все та же Фригг улыбалась ему, все тот же цветочный аромат ее духов витал в воздухе, когда она, в заляпанном кровью некогда золотом платье, вышла из спальни Одина. Она прикрыла за собой дверь, достала из кисета один из целительных камней, а оставшийся запас выбросила в окно.
Царица нежно поглаживала испачканными в крови пальчиками серый камушек, будто никак не могла налюбоваться им.
– Какой-то ты неразговорчивый, мой мальчик, – отчего-то от былого веселья у Фригг ни осталось и следа. Презрительное сочувствие исказило ее милые черты. Локи сильнее сжал кулаки, проклиная себя за недальновидность – нужно было хоть клинок взять. Великий стратег, Хель забери. – Неужто так Мидгард на тебя повлиял? Какие они злые люди, право слово. Пойди же, мой малыш, я тебя обниму.
Она распахнула объятья, делая навстречу к нему шаг.
– Может, прекратим этот балаган? – голос хриплый от сдерживаемой злости. Позвать стражу? Его слово, слово «оправданного» преступника, против слова царицы. Точнее – того, что осталось от царицы. Зачем ей торговаться? Наверное, что-то пошло не так. Локи, глубоко вздохнув, задал вопрос, – Отец мертв?
– Еще жив, но ненадолго, – удрученно кивнув головой, ответила Фригг, словно то, что она ранила Одина, даже ее задело. – Знаешь, сыночек, а я ведь когда-то любила его. Нет-нет, что ты. Не так быстро, – преградив ему путь к двери в спальню, сказала она. – Еще шаг – и я закричу. И добрые, верные короне стражники придут и ужаснутся, что же за чудовище, которому даровал царь свободу, решился на его убийство.
– Умрет он – умрешь и ты, – зло протянул Локи, вглядываясь в когда-то такое родное и, что бы он себе ни пытался доказать, все же любимое лицо. – Я уничтожу всю вашу расу. Всех до единого.
– Даже так? Родного отца убил, приемного отца тоже… убил. И расправой угрожаешь матери? Грустно все это, сыночек. Плохо они тебя воспитывали.
Прикрыв глаза, сильнее сжав трясущиеся руки, Локи спросил:
– Что ты хочешь за его жизнь?
– Сущую безделицу. Гунгнир. Один, как ты понимаешь, умирает. И сейчас, наверное, самое время, чтобы назвать наследника престола. Царь, знаешь ли, еще способен передать символ власти тому, кого посчитает достойным занять его место. А мне, как видишь, он отчего-то не доверился, – грустно опустив голову, прошептала «царица». – Ну же, Локи, не будем же терять время, которого у нас и так слишком мало. Или позвать стражу, чтобы отвели тебя в подземелье, где тебе и место? – спросила она, касаясь испачканной в крови рукой его щеки.
Отступать некуда, это он ясно понял.
Локи кивнул и открыл дверь спальни Всеотца, когда добрая «матушка» отошла к окну.
И как будто бы одна из тех безумных историй, которую разыгрывал перед ним в плену Другой, стала, наконец, явью. Там, у кровати Одина, кровь расползлась безобразной лужей по полу, а из живота Всеотца торчала рукоять клинка, так похожего на те, которые Локи создавал в бою.
Нет, так не должно быть.
Он же не мог так просто умереть, правда?
И Локи, срываясь с места, подбежал к лежащему на полу Одину, сжимающему в руке древко Гунгнира.
– Я не смог… – шептал Всеотец, хрипло дыша, – ее убить.
– Это не Фригг, отец. Давно уже не она, – ответил Локи, касаясь невероятно горячей руки царя. Еще и яд? Как предусмотрительно. – Я все исправлю, обещаю.
Несколько лет назад за подобный взгляд от Одина Локи был готов горы свернуть. Но сейчас, когда предстояло лежащему на смертном одре отцу соврать в последний раз, лучше бы он не видел этой такой желанной затаенной гордости.
– Локи, помоги, – Всеотец взглядом указал на недвижимую левую руку, в которой он держал копье. – Это не должно… достаться ей... им.
И, разжимая пальцы царя, Локи пытался не прислушиваться к словам отца, въедающимся в память.
– … во имя… моего отца, и… отца моего отца, я, Один… Всеотец, назначаю тебя… правителем Асгарда.
Яркое золотое сияние окутало Локи с головой, когда он коснулся Гунгнира и ощутил, как тепло разлилось по всему телу. Это не было похоже на то ощущение, когда Форсетти вручил ему копье по праву "преемственности". Сейчас… он словно обрел ту часть, которой не хватало ему всю жизнь.
– Пожалуйста, сын… Хильдар… Найди…
– Как трогательно. Всегда меня умиляли сцены прощания, – утирая несуществующую слезу, произнесла Фригг, заходя в спальню. Синие глаза так и лучились радостью. – Сыночек, отдай маме безделушку, и, может быть, ты еще успеешь спасти этого старика, – ласково сказала царица, подбрасывая целительный камень. – Меняемся?
Спасти отца – он и сам не заметил, когда вновь царя стал звать отцом – и позволить одурманенной Фригг достичь поставленных читаури целей, или уничтожить ее, дав умереть Одину? Это так похоже на сон. На дурной сон, от которого он все никак не мог проснуться.
И, протягивая ей древко копья, Локи просто не успел ничего сделать, прежде чем она швырнула на пол целительный камень, обращая все его волшебство в серое крошево.
– Какая жалость, они такие хрупкие.
– Нет! – он резко оттолкнул царицу прочь и та, пошатнувшись, упала на пол.
Обернувшись к отцу… Грудь Одина больше не вздымалась от тяжелого дыхания и остекленевшим взглядом царь смотрел в потолок. Приложив пальцы к шее Всеотца, Локи не почувствовал биение его пульса. Он опять не смог сделать так, как должно.
Это все его, Локи, вина.
– Мальчик хочет поиграть? – протянула Фригг, поднимаясь на ноги, растирая по рукам кровь. – Ну что же, найдем иной способ. Стража! Сюда, немедленно!
Немедленно, говоришь?
Он, не до конца осознавая, что делает, резко подскочил и прижал царицу к стене. Локи перерезал бы ей горло острием копья, но аромат полевых цветов, ее духов, столько раз спасавших его никчемную жизнь там, в дальнем уголке Вселенной, вернул способность здраво рассуждать.
– Что же, поиграем, – ярко улыбнувшись, прошипел он ей на ухо, резко выдернув из мочки одного, а после и второго уха серьги с читаурийским камнем. – Только по моим правилам.
Ярко-синие глаза царицы стали вновь зелеными. Будто и ни было ничего.
– Локи?.. – испуганно вглядываясь в его лицо, прошептала Фригг. – Нет! Нет, пусти меня! – закричала она, пытаясь оттолкнуть его в сторону, наверное, заметив Одина.
– Ему уже ничем не поможешь, мама. Ты меня слышишь?
– Отпусти ее, чудовище! Асбьерн, зови подмогу. Всеотец мертв! – крикнул один из стражников, ворвавшись в покои, занося меч для удара.
Локи тешил себя мыслью, что по возвращении, после того, как ему даровали прощение, сражаться ему придется только в тренировочных боях, когда особо надоедливый братец все же сможет вытащить его из покоев. А вот как оно получилось. И, расправившись с тем хамоватым нерадивым стражником, подошел к матери, склонившейся над телом, уткнувшейся в плечо Всеотца и отчаянно плачущей, просящей Одина очнуться.
– Кто отдал тебе серьги, мама? Кто это был?
– Я убила его, Локи… Я убила Одина… – вглядываясь в свои окровавленные руки, произнесла Фригг.
– Скажешь, что это сделал я, слышишь меня? Это сделал я, ты не смогла его спасти. Они ничего мне не седлают, мама. Я все исправлю.
Главное – поверить, что сможешь это сделать. Особенно, когда идей никаких нет, как это провернуть. Наверное, скоро прибудет подмога. Проклятье.
– Мама, мне пора бежать. Я все исправлю, а ты говори, что это все моя вина, – и, останавливая ее, продолжил, – присматривай за Тором. Нельзя, чтобы они и к нему подобрались, понимаешь? Никаких даров, никаких послов, никаких сделок. Ты сможешь его уберечь?
Царица рассеянно кивнула, утирая слезы тыльной стороной ладони. Локи так хотелось ее обнять напоследок, но он прекрасно понимал, что времени слишком мало.
– Локи, это был подарок Всеотца на мой день рождения, – сказала Фригг, обхватив себя руками.
И, создав иллюзорные копии, разослав их по всему замку, всю дорогу до Радужного моста он пытался понять, как же так вышло, что Всеотец самолично помог этим тварям пробраться в Асгард. Что-то здесь не сходится. И самое главное – где Один спрятал такой желанный для читаури тессеракт?
Сражаясь с иллюзиями, асгардское войско пропустило спешащую фигуру в черном плаще к обители Хеймдалля. Не любят славные асы обращать внимание на детали. Всегда так было, так есть и будет. Локи усмехнулся, оглядываясь в поисках стража. Благо Радужный мост можно запустить не только мечом Хеймдалля. Для таких скромных целей и Гунгнир вполне подойдет.
– И далеко ли собрался, твое новое Величество? – поинтересовался страж, сверкая белозубой улыбкой. Легок на помине, будь он неладен.
– Пойми, мне не до сражений с тобой. Пока еще есть время, пока не зажжен погребальный костер…
– Сказки это все, Локи, – хмыкнул Хеймдалль, приближаясь к нему. Видимо, бессмысленного сражения с заведомо известным финалом ему не избежать. Но страж почему-то не занес меч, не приготовился к сражению. – Не отпустит она его, что бы за задание тебе ни выдала.
– Но попробовать стоит.
– Стоит. Держи, – отвязав от пояса кисет с целительными камнями, Хеймдалль кинул его Локи. И на немой вопрос «нового царя» тихо ответил: – Они за тобой будут охотиться, сам же знаешь. Это не будет лишним. Я видел все и ведаю о том, что Фригг пытаешься спасти, как и всех нас.
– Приглядывай за ней. Где-то в Асгарде прячется один из читаурийских воинов. Ты часом ничего странного не замечал? Не знаешь, кто серьги Всеотцу отдал? – спросил он, подходя к вратам портала.
– Вот чего не знаю, так не знаю. За последнее время здесь много чего происходило, Локи, – произнес страж, запуская отстроенный за время отсутствия мага Радужный мост.
И перед тем, как сделать первый шаг навстречу миру мертвых, Локи отчего-то казалось, что именно сейчас он упустил что-то очень-очень важное. Стрела просвистела над головой.
– Не так быстро, Локи, – натянув тетиву, целясь, тихо произнес Огун.
______
Misha Mishenko – Saturnus
@музыка: Fabian Romer - Du und Ich; Misha Mishenko – Saturnus